И она немножко сродни вашей милости, — сказала Даусон, — может быть, вы когда-нибудь ее и увидите.
— В самом деле? — отозвался Фонтлерой. — Я был бы очень рад этому. Я никогда не был знаком с маленькими девочками, но всегда люблю смотреть на них.
Когда он перешел для завтрака в соседнюю комнату и увидал, как она была велика, и что за нею была еще третья комната, по словам Даусон, тоже назначенная для него, — тогда сознание, что он в самом деле слишком мал для такого помещения, снова овладело им и на этот раз так сильно, что, усевшись за прекрасно сервированный завтрак, он не мог не поделиться своим недоумением с Даусон.
Я очень маленький мальчик, — сказал он несколько задумчиво, — и мне странно кажется, что я в таком громадном замке, и у меня столько больших комнат — не правда ли?
— Э, что вы, — заметила Даусон, — это только так сначала кажется; а потом скоро пройдет, и вам здесь понравится. Тут очень хорошо.
— Конечно, здесь отличное место, — сказал Фонтлерой с легким вздохом, — но мне бы оно больше понравилось, если бы и Милочка была со мною. Я всегда утром завтракал с нею и наливал ей в чай сливки и клал сахар, и подавал хлеб. Так это было все хорошо.
— Так что же! — ответила Даусон, — вы ведь можете видеться с ней каждый день, а уж зато сколько рассказов у вас будет. Постойте, вот вы походите здесь да увидите, какие тут есть собаки, какие на конюшне лошади. Есть там такие, что, наверное знаю, вам понравятся.
— А, лошади?! — воскликнул Фонтлерой, — я очень люблю лошадей, я очень любил Джима. Это лошадь, которая возила телегу м-ра Хоббса. Она отличная была лошадь, когда не упрямилась.
— Ну в том-то и дело, — сказала Даусон. — Вы только подождите, пока не увидите конюшен и какие в них лошади. Да вы, родной мой, не видали еще даже и той комнаты, которая рядом с этой!
— А что там? — спросил Фонтлерой.
— Сперва откушайте, а потом увидите.
Любопытство Кедрика естественно было возбуждено всеми этими неожиданностями, и он усердно принялся за свой завтрак. Ему казалось, что в соседней комнате непременно должно было находиться что-нибудь интересное, иначе Даусон не смотрела бы так таинственно.
— Ну-с, теперь, — сказал он, сползая со стула несколько минут спустя, — я сыт. Можно мне будет пойти посмотреть, что там?
Даусон утвердительно кивнула головой и пошла вперед, с еще более загадочным и многозначительным видом. Любопытство Фонтлероя было возбуждено в высшей степени.
Когда служанка отворила дверь в таинственную комнату, он остановился на пороге и с изумлением оглядел ее. Не произнося ни слова, стоял он, запустив руки в карманы и с лицом, раскрасневшимся до самого лба, — настолько он был удивлен и взволнован.
