Таким образом Кедрику стало известно лишь то, что существует какая-то таинственная причина такого порядка вещей, которую ему еще не понять, но которая объяснится со временем, когда он будет старше. Он был удивлен; но, в конце- концов, эта причина перестала его заботить. После многих разговоров с матерью, где она старалась всячески утешить его, рисуя перед ним светлую сторону картины, темная сторона ее начала постепенно сглаживаться. По временам, однако, м-ру Хавишаму доводилось видеть его сидящим в одной из привычных своих поз и устремившим задумчивый взор на море. При этом нередко можно было подслушать вырывавшийся у него тяжелый вздох.
— Не нравится мне это, — сказал он раз м-ру Хавишаму, беседуя с ним, как всегда, в очень почтительном тоне. — Вы не знаете, как сильно мне это не нравится; но на свете много бывает неприятностей, и приходится переносить их. Мэри так говорит, и я слыхал это же и от м-ра Хоббса. И Милочка хочет, чтобы мне нравилось жить с дедушкой, потому что, вы знаете, у него все дети умерли, а это очень грустно. Жалко бывает человека, у которого все дети умерли, и один был убит.
Всем знакомившимся с маленьким лордом особенно нравился, между прочим, тот серьезный вид, с каким он вступал иногда в разговор. Эта серьезность, при выражении полной невинности на его детском лице, с проскальзывавшими порою в его речи замечаниями, свойственными только взрослым людям, придавали ему необыкновенную привлекательность. Это было такое милое, цветущее создание, что когда он сидел, обняв колени своими пухлыми ручонками, и с великою важностью вел какой-нибудь разговор, то слушатели его не могли налюбоваться им. Мало-помалу и м-р Хавишам стал находить большое удовольствие и развлечение в его обществе.
— Итак ты намерен попытаться полюбить графа? — сказал он.
— Да, — отвечал маленький лорд. — Он мне родня, а родных, конечно, нужно любить; кроме того, он был ко мне очень добр. Когда кто-нибудь так много для вас делает и хочет, чтобы у вас было все, чего вы ни пожелаете, понятно, что вы его полюбите, если он и не родня вам; а когда он вам родня и все это делает, то как же не любить его!
— Думаешь ли ты, — спросил м-р Хавишам, — что он будет любить тебя?
— Думаю, что будет, — сказал Кедрик, — потому что ведь и я ему родственник, да еще сын его сына, так как же вы думаете — конечно, он должен теперь полюбить меня, а то он не стал бы для меня делать все, что мне хочется и не послал бы вас за мною!
