— Да вон, Юрку, — говорит Каштенков.
И все сразу начинают смеяться. Даже Аким смеётся, хотя видит, что смех этот Юрке обиден.
— Чего вы смеётесь, дураки, — чуть обижено бубнит Червоненко, — знаете, каким бы я урядником был.
— Уж ты бы накомандовал, всех извёл бы своими разговорами. — Говорит пулемётчик.
— Эх вы, глупые вы люди. — Машет рукой на казаков Юрка. — Счастья своего не понимаете.
Это ещё больше всех веселит.
После ужина все собираются в охранение, надевают броню, проверяют оружие, связь. Собираются так, словно на настоящее дело идут, хотя понимают, что всю ночь будут курить да разговаривать в окопах. Но правила есть правила, а устав есть устав.
Сменили третий взвод, те ушли. Разбились сначала по точкам. А потом все опять собрались в кучу. Спать никому не хотелось. Снова болтали. В степи ночью хорошо, совсем нежарко, можно шлем за спину откинуть. Тихо, только саранча шуршит, на охоту вышла.
— А что, степь ещё не отцвела? — Говорит радист Семён Зайцев, поймав большую пушинку, что проплывала перед его носом.
— Должна отцвести уже, — отвечает ему Петя Чагылысов.
Он один из самых опытных охотников среди казаков четвёртого взвода. Он лучше всех знает степь.
— А пух летит ещё, — Карачевский ловит ещё одну пушинку.
— То последние, наверно, — сказал прапорщик.
Саблин поднимается над окопом ноги размять, включает фонарь, что в охранение, конечно, делать нельзя, и смотрит на восток. А там сплошной стеной белая пелена из пуха. Ветер несёт миллиарды пушинок на запад, и ветер этот крепнет.
— Нет, — говорит Аким, — не отцвела степь ещё. Пух стеной идёт.
— Странно, — говорит Чагылысов, вставая рядом с ним. — Должен пух уже кончиться.
Тут Саблин с ним полностью согласен. Это и вправду странно.
Утром, ещё до завтрака, когда они только вернулись из охранения, пришёл сотник, с ним Колышев и старший прапорщик Аленичев.
Построения не было, их и первый взвод собрали в столовой и сотник сказал:
— Так, казаки. Есть мнение, и я его разделяю, что два неполноценных взвода лучше свести в один мощный.
Казаки насторожились. Аким смотрела на лица этих опытных воинов, и видел, что эта мысль им сразу не понравилась. И первому, и четвёртому взводу. Вот просто дальше и говорить ничего не нужно. Они дальше и слушать не хотят ничего. А Короткович продолжал, словно не видел недовольства.
— Вот смотрите, у нас в двух взводах на два пулемёта расчётов всего четыре человека, а на два гранатомёта так и того меньше, всего три человека прислуги. То же самое и с штурмовыми, пять штурмовиков на два взвода. Думаю, будет разумным свести всех в один взвод. Получиться отличный ударный Первый взвод. А четвёртый взвод пока упраздним.
