Высокий и низенький немедленно встали спиной и подобными молниям ударами сдерживали на расстоянии первую атаку, стараясь поколоть как можно больше лиц и рук, чем нанести смертельные и глубокие раны. Высокий в своей левой руке сейчас держал кинжал с короткой рукояткой, чьей плоской поверхностью он бил по головам в то время, как маленький человек дополнял свою дьявольски коловшую рапиру длинным ножом, чьи выпады были такими же мягкими, как выпады кошачьей лапы.
Сперва большое количество атакующих было для них положительной помехой — они наносили удары каждый разным способом, в то же время большей опасностью для двоих, сражавшихся спиной к спине, было то, что они могли оказаться заваленными большой массой раненных ими врагов, с энтузиазмом толкаемых их товарищами сзади. Затем сражение отчасти стало беспорядочным и на некоторое время это выглядело так, как будто низенький и высокий человек стали наносить более смертельные удары и, возможно, не без того, чтобы кого-нибудь зарубить. Звон ударявшегося железа, топот ботинок, рычание сражавшихся сквозь сжатые губы и возбужденные крики девушек, добавившиеся к сильйс Шушуму, который заставлял стражу нервно осматриваться.
Затем высокомерный Бешабек, который наконец удостоил взять руководство. У него было оттопырено ухо, а его ключица с этой стороны служила мягкой подставкой для большого солдатского топора, в то время как девушки — их волновало чувство романтики — начали подбадривать этих двоих, благодаря которым их сводники и громилы потеряли мужество.
На атаковавших опустилась волна паники. Внезапно из самой улицы раздался звук шести труб.
Громко скрипящего звука было достаточно, чтобы и так уже потерявшие нервы окончательно сорвались.
Атаковавшие и их наниматели разбежались во всех направлениях, сводники утащили своих переменчивых проституток, в то время как те, кто был поражен голубым свечением и летающими кинжалами, уползали за ними.
За короткое время площадь опустела, кроме двух победителей, шеренги трубадуров у начала улицы — линия стражников за проходом через ворота сейчас вернулась на площадь, как будто ничего не случилось — и сотни или более глаз, таких же маленьких и блестящих красно-черным, как черешни, которые внимательно смотрели из-за решеток уличных канализационных труб и из различных маленьких дыр в стене и даже с крыши. Но кто сосчитает или даже заметит крыс, особенно в таком старом и кишащем паразитами городе, как Ланкмар?
