– Как-то не так я представлял свою коронацию, – с грустью произнес я, наблюдая, как мои подданные, понуро опустив головы, спешно покидают зал. – Я так понимаю, ввиду сложившихся обстоятельств церемонию придется отложить на некоторое время?
– Имеет смысл, – согласился со мной Карриол, когда мы встретились с ним оценивающими взглядами, подойдя с разных сторон к мертвому телу. – Сейчас они только одного убийцу прислали. Но если вы коронуетесь, их сюда целая прорва нагрянет, и тогда даже я не сумею вас защитить. Вашему сиятельству нужно сначала разобраться с заказчиками и обеспечить свою безопасность. А корону надеть вы всегда успеете… Ага – смотрите! Маска начала отходить!
Спустя минут пять, когда в опустевшем зале остались только мы вдвоем и еще Александра, которая не отходила от меня ни на шаг, мертвое лицо Тимони покрылось сетью мелких трещин и стало расползаться буквально на глазах. Карриол, ускоряя процесс, легонько пихнул ногой голову трупа, и полумаска из красного бархата съехала набок, открыв лицо истинного убийцы.
– Стэцько Голая Рука, – скривившись, произнес Карриол. – Монах-убийца, один из лучших в нашем деле. Отличался тем, что принципиально не пользовался оружием – мог убить человека ударом кулака или даже одним пальцем: я собственными глазами видел, как этот чертяка, тренируясь на каторжанах, пробивал так лобную кость одним ударом. А если перед этим он возносил молитву богу Бандэросу и получал его благословение, мог пальцем пробить даже магическую защиту. Так что если бы господину Стэцько удалось подобраться к вашему сиятельству на расстояние хотя бы в пару шагов, вас не спасли бы даже ваши волшебницы.
– И много у вас таких Стэцьков? – холодно спросил я, уставившись на Карриола.
– Хватает, – выдержав взгляд и паузу, ответил Карриол. – Но только вы меня с ними не равняйте. Все убийцы – либо чистокровные крайненцы, либо полукровки, но эти ублюдки еще хуже чистых. А мои родители были колонистами. Когда я был совсем маленьким, бандиты напали на нашу деревню. Всех пленных мужчин, включая моего отца, обезглавили, а их головы надели на колья деревенского частокола. А женщин, среди которых были моя мать и старшая сестра, забрали в плен и поочередно насиловали всей бандой, пока те не умирали от мучений или сами не накладывали на себя руки от безысходности. А меня вместе с другими детьми отдали в детский приют. Там крайненцы воспитывали нас как своих – учили лгать, воровать и убивать. А их родные дети – те еще выродки. Они в своей изобретательной жестокости порой могут и взрослым фору дать.
