— Но они нужны вам, твоей семье, — твердо сказала мать.
— Ах, разве Александр когда-нибудь думал о том, что нужно мне! — раздраженно произнесла Катюша и продолжала негодующе: — Его интересы ограничивались листом ватмана и шкалой логарифмической линейки. Ты, мама, не представляешь себе, какой гнетущей может сделаться тишина, если в комнате, где находятся двое, слышится только скрип рейсфедера и больше ни одного звука. Хоть что-нибудь!..
— Так ведь это каждый так, ежели его работа захватит, — рассудительно заметила Ульяна Гавриловна. — На фабрике иной раз, бывает, саму себя забудешь.
— А я? — Катюша посмотрела на мать широко открытыми глазами. — Что мне делать? Присутствовать при рождении очередного проекта, молчать, трепетать и восхищаться: «Ах, как хорошо, что ты сейчас меня не помнишь!..»
— Так и ты себя делом займи, — подсказала Ульяна Гавриловна.
— В домработницы к нему я не нанималась, — сердито возразила Катюша.
— Верно, — согласилась Ульяна Гавриловна и тут же добавила: — Однако любая хозяйка всегда найдет в своем доме дело, ежели, конечно, она от него не бегает.
Катюша досадливо отмахнулась и, опустившись на стул, продолжала:
— Родилась Варенька. Недели две Александр не отходил от ее кроватки. Я уже начала радоваться. Но потом все пошло по-старому. Днем он в управлении, вечером — за чертежной доской.
— Ну и что?
— Как что? — Будто защищаясь от удара, Катюша подняла к лицу руки. — Но ведь дальше так жить было нельзя. Терпению моему пришел конец, и я сказала все, что наболело, накипело на душе. И ты знаешь, как отнесся к моим словам Александр? Вначале он не придал им значения, а затем страшно удивился. Оказывается, он и не думал, что в нашей жизни что-то могло быть иначе. Причем основной причиной тому служили узость моих интересов, моя беспомощность, безынициативность и полная неприспособленность к творческому труду. «Что ты умеешь?» — надоедливо повторял он один и тот же вопрос…
Пытаясь объяснить, что дальше произошло в семье, она заговорила сбивчиво и очень путано, часто повторяя: «Он сказал… я сказала…»
— Не договорились, — заключила Ульяна Гавриловна и с укором прищурилась: — Враги!
— Почему обязательно враги? — удивленно повела бровями Катюша и вдруг с ужасом подумала, что, видимо, сама еще не успела достаточно осознать всего и толком во всем разобраться. — Наоборот, мы расстались очень мирно, без лишних упреков. Но ни он, ни я не могли поступиться своими убеждениями, — возбужденно продолжала она с напускной уверенностью. Однако еще недавно волновавшие события как-то вдруг потускнели, обмельчали, стали такими незначительными, что, казалось, не заслуживали серьезного внимания.
