Корягин выехал на дамбу, погнал коня в намет[45]. Переехав мост, он увидел плотников, работавших за околицей у ветряка. В улице верхом на каурой лошади ему попался навстречу Ропот, широкоплечий мужчина лет сорока, с мускулистыми дюжими руками. Выбритое лицо его было покрыто густой сеткой красных прожилок.
— А я хотел к тебе заглянуть, Логгин Прокофьевич, — придерживая Кристалла, сказал Корягин. — Куда путь держишь?
— На атаманово подворье, — ответил Ропот, поднимая по своей привычке глаза кверху. — Решил сарай посмотреть: может быть, на ремонт школы пригодится..
— Это к Прасолу?
— К нему. Он же с Деникиным убег. Вот.
— А рабочих подыскал?
— Из-за энтого дело не станет.
Ропот вытер рукавом рубашки пот с лица.
— Сегодня вечером потолкуем о школе, — сказал Корягин.
— Добре, Петр Владиславович, — молвил Ропот, забирая повод в руки.
— Примем решение, — добавил председатель и, взяв, в шенкеля коня, поскакал в центр станицы.
* * *
Стемнело. Лаврентий ходил по берегу Кубани и уже давно дожидался сына с рыбалки. Рука его не была забинтована и не лежала на перевязи, как раньше. Он по. возможности старался двигать ею, развивал поврежденные мышцы и сухожилия. Глаза то и дело устремлялись вперед, но, кроме темноты, нигде ничего не было видно.
Из-за леса выплыла огромная луна, засияла на темном небе. Чешуйчатая зыбь реки покрылась серебристыми бликами, и, казалось, вода сама излучала холодный искрившийся свет.
Издали донесся глухой стук весел об уключины. Сквозь синий сумрак Лаврентий увидел на реке лодку с рыболовами.
Вскоре Виктор причалил к берегу. Григорий вскинул свою кошелку с рыбой на спину, поднялся наверх. Левицкие тоже взяли корзину, наполненную доверху шаранами, выбрались на кручу, сели у обрыва.
— Опять у нас дома свара, — пожаловался Лаврентий. — Грызут меня, как ржа железо. А за что? Невричаю. Рана под дужкой опять размылась. Никакой моготы[46] нет.
Виктор молча искоса поглядывал на отца.
— Не понимаю, ничего не понимаю, откуда на мою голову вся эта кутерьма, — вздохнул Лаврентий.
— Сами ж и виноваты! — бросил Виктор.
Лаврентий вытаращил на него глаза.
— В чем же моя вина?
— Не якшайтесь с Бородулей и крестным! — выпалил Виктор. — Они вас до добра не доведут!..
Лаврентий встал.
— Значит, и ты супротив батька? — спросил он обиженно. — За кого ж ты меня считаешь? Без головы я, по-твоему?
— Не любите вы, когда вам правду в глаза говорят, — корил его Виктор. — И маманя, и дедушка не хотят, чтобы вы с ними знались.
