– Вот здесь я учился играть в баскетбол, – тихо заговорил Оушен. – Приезжаю сюда, чтобы мысли причесать. В последнее время – очень часто. Я же не всю жизнь баскетбол ненавидел. Ну и пытаюсь вспомнить, как это было, когда без отвращения занимался.
Я вгляделась в его лицо.
Язык так и чесался высказаться о баскетболе, но тема для Оушена явно была больная, и я медлила, взвешивала будущие фразы. Не хватало, чтобы Оушен счел меня черствой.
Наконец я произнесла:
– Разве ты обязан играть, Оушен? Если тебе надоело, почему бы не бросить баскетбол?
Оушен усмехнулся. Он смотрел не на меня, а прямо перед собой, сквозь лобовое стекло.
– Я рад, что ты это сказала. Вроде так просто: надоело – возьми да брось. – Последовал вздох. – Только, видишь ли, Ширин, местные на баскетболе повернуты. Для них он больше чем игра, чем спорт. Это вроде стиля жизни. Если я уйду из команды, я слишком многих огорчу. Да что там – огорчу. Я их взбешу! Он озвереют, уж поверь мне.
– Верю. Но это же их проблема, так?
Оушен повернулся ко мне. Приподнял брови.
– Я серьезно, Оушен. Я в баскетболе ничего не смыслю. Мне одно ясно: на тебя давят. Вынуждают делать то, что тебе опротивело. В угоду чужим людям ты занимаешься нелюбимым делом. Чего ради?
– Не могу сказать, – Оушен нахмурился. – Просто я знаю этих людей. Всю жизнь. Взять мою маму – я с ней только о баскетболе и могу поговорить, других тем у нас нет. Или мой тренер. Он ко мне приглядывался еще до того, как я пошел в старшую школу. Столько времени на меня потратил. Помогал. Занимался со мной. Мне кажется, я у него в долгу. Вот сейчас он ставит на меня. Да и не он один – вся школа. Последние два года мы всей командой на результат работали. И работаем. Не могу я ребят подвести. Не могу послать всех к чертям.
Я слушала молча. Кое-что стало проясняться. Например: Оушен сам не вполне осознает, насколько сложные у него отношения с баскетболом. Что касается психологии местных жителей в целом и их страсти к баскетболу в частности – мне, приезжей, эту паутину еще распутывать и распутывать.
И все же я доверилась интуиции.
– Послушай, Оушен, – вкрадчиво заговорила я. – Мне кажется, ты не обязан заниматься неприятным для тебя делом. Я вовсе не требую, чтобы ты бросил баскетбол. Определенно, это не решение проблемы. Но пойми одну вещь. Всего одну. Когда на тебя снова накатит, подумай вот о чем.
– О чем, Ширин?
Я вздохнула.
– Вот ты переживаешь, как бы не огорчить других: маму, тренера, ребят в команде, горожан. А ведь все они, до единого, тобой манипулируют! Они тебя изводят, и я их за это ненавижу.
