В тот вечер Навид пошел мне навстречу и подарил целый час, чтобы мы с Оушеном могли где-нибудь зависнуть наедине.
Когда толпа малость рассеялась, брат выдал:
– Учти, сестренка, только один час, ни минутой больше. Уже и так поздно, если я тебя домой доставлю после одиннадцати, мама меня убьет. Поняла?
Я только улыбнулась.
– Нечего улыбаться! Ровно через час жду тебя на этом самом месте. И не слишком довольную. Чтобы уровень счастья не зашкаливал, слышишь? Будет зашкаливать – кто-то пендаля получит. – Навид взглянул на Оушена. – Ты вроде парень неплохой. Но имей в виду: обидишь мою сестру – клянусь, тут тебе и конец. Договорились?
– Навид… – начала было я.
– Все нормально, Ширин, – перебил Оушен. – Твой брат совершенно прав. Я все понял.
Навид смерил Оушена недоверчивым взглядом.
– Вот и умник.
– Пока, – бросила я.
В ответ Навид приподнял бровь. После чего наконец-то убрался.
Мы с Оушеном остались одни на парковке. Даже странно: вот только что народу было – не протолкнуться, и вдруг – ни души. Луна едва народилась, но сияла очень ярко. Воздух был морозный, и в нем ощущался запах какой-то травы – названия не знаю, но, похоже, аромат проявляется только поздними осенними вечерами.
Казалось, весь мир полон обещаний.
Оушен повел меня к машине. Только очутившись внутри, пристегнутая ремнем безопасности, я сообразила: я ведь даже не поинтересовалась, куда мы поедем. Мне было все равно. Мне бы хватило для счастья и просто посидеть с Оушеном, музыку послушать.
Он сам сказал, не дожидаясь вопросов, что повезет меня в парк.
– Ты не против парка? Одно из моих самых любимых мест. Хочу тебе показать.
– Поехали, – ответила я.
Опустила стекло, подставила лицо ветру, закрыла глаза. Обожаю ветер. И ночные запахи. Есть в них, наверное, что-то вроде эндорфинов.
Оушен вырулил с парковки.
В отдалении я увидела поросшие травой холмы, деликатно подсвеченные снизу. Догадалась – это и есть парк. Он казался огромным, без конца и края. Разумеется, он уже закрылся для посещений.
Мы подъехали ближе, и стало ясно: парковую территорию освещают фонари соседней баскетбольной площадки.
Площадка впечатления не произвела – давно без ремонта, на кольцах даже сеток нет. Если она и смотрелась внушительно, то лишь за счет пары высоченных фонарей, которые в осеннем мраке создавали этакий оплот света. Оушен заглушил мотор. Фары погасли. Темнота стала туманной, будто разбавленной молоком. Мы едва различали силуэты друг друга.
