Милосердие смерти | страница 23
– Артем, давай сделаем локальный тромболизис, это последний шанс. Если сейчас, спустя десять часов от начала инсульта, растворим тромб, мы спасем парню и жизнь, и мозги.
И мы это сделали, растворили тромб. Левые рука и нога начали двигаться сразу в рентген-операционной. Через два часа после растворения тромба и выхода из наркоза бравый травматолог начал приходить в сознание. Саня радовался, как маленький ребенок. Весь медперсонал, от главного врача до санитарок, смотрел на нас с восхищением и любовью. Мы купались в славе. Нас перло от гордости и счастья необыкновенно красиво выполненной работы и спасения нашего коллеги.
Нас оставляли ночевать, нам предлагали шикарный стол и баню, готовы были выполнить любое наше желание. Но желание было у нас с Саней одно – домой. Мы так часто не ночевали в родных стенах, что любое отсутствие дома, даже при приятных обстоятельствах, становилось тягостным. Ждать вертолета – все равно что у моря погоды. Растроганный главный врач решил, что дает свою «Волгу» с водителем, и он нас везет домой прямо сейчас. Ехать-то всего ничего – двести пятьдесят километров по тайге и зимнику. Зимник – зимняя снежная дорога была подобна автобану и скрывала все ухабы, ямы и колдобины непролазной в иные времена года так называемой дороги.
Вперед, на Манзовку. Выехали. Волшебно-зимний лес, луна и наша одинокая «Волга», рассекающая фарами тьму. И, конечно же, музыка. У шофера была одна кассета в то время безумно популярной группы «Мираж».
Пять часов подряд мы слушали «Музыка нас связала, тайною нашей стала…». Это было волшебно, это не надоедало, это было в настроение. Мы засыпали и просыпались, а из магнитофона лилось:
Я запомнил на всю жизнь приятную усталость, гордость за выполненную классную работу и эту музыку, и эти слова.
В пять утра мы были в родной клинике. Смысла ехать по домам не было. Сели у меня в кабинете, и до пятиминутки у главного врача гоняли чай, трепались и слушали кассету классных и красивых девчонок из группы «Мираж». Кассету мы выпросили у шофера.
Навеяло
Знаешь, наверное, к старости… Сегодня по дороге домой, в машине, под незамысловатый какой-то шансон-блатной мотивчик вспомнил конец восьмидесятых, начало девяностых. То ли февраль, то ли декабрь, короче, нудная, высасывающая все жилы гнусная кузбасская зима с угольно-снежными метелями, постоянными перебоями в отоплении и занесенными дорогами. В одиннадцать утра в ординаторскую зашла Леночка.