Милосердие смерти | страница 22
Решение возникло только у моего коллеги-нейрохирурга – решение нестандартное, но спасительное.
Злость и раздражение как-то сами собой рассосались. Главный врач, умудренный годами «седой старик» лет так сорока пяти, сам из терапевтов, провел нас в свой кабинет в стиле компартийного ампира, напоил чаем с медом. Ситуацию мы уже знали в полном объеме и, не теряя времени, пошли в реанимацию. Парень был плох – в коме, на искусственной вентиляции легких, с температурой до тридцати девяти градусов, с высоким артериальным давлением и параличом левой половины тела. Шансов выжить у него было совсем немного, шансов выжить и стать инвалидом чуть больше, ну а шансов умереть, и притом скоро, просто громадье. Саня Микрюков, почесав свою умную голову и отозвав меня в сторону, сказал:
– Ну, ты сам все понимаешь. Терять парню нечего. Так что вот что я думаю. Надо сделать ему ангиографию сосудов шеи и головного мозга справа и далее по ситуации. Как ты на это смотришь?
– Саня, я знал, что ты долбанутый, но что настолько, даже не догадывался. Во-первых, на чем ты будешь делать ангиографию, у них же нет сериографа. Во-вторых – ну увидишь ты аневризму или еще что-то, что ты будешь делать? А потерять его при выполнении даже простого рентгена мы можем только в пух. Послушай, друг мой, Саня, давай-ка поведем его консервативно, ну а там как бог даст.
– Слушай сюда, Артем. Я чую, что здесь все не так просто, давай качнем ангиографию. Я под лучом буду вводить контраст и думаю, что поймаем и артериальную, и венозную стадии. Артем, ты только обеспечь мне хороший наркоз, а остальное уже мое дело. Артем, ну будь ласка, поверь мне – и мы в дамках.
Я очень уважал Саню, я знал про его бешеное клиническое чутье и доверял ему. Я знал, скольких он спас, и я решил пойти на эту авантюру.
Мы осмотрели рентген-кабинет. Я притащил наркозный аппарат, подготовил все к наркозу. Доставили нашего героя-травматолога в импровизированную рентген-операционную и начали. Саня вошел катетером в правую общую сонную артерию быстро и четко. Все шло стабильно. Затем, набрав шприцев десять с контрастом, он начал чудодейство. Вводя контраст руками, он командовал рентген-лаборантке:
– Старт.
И так раз десять.
Когда проявили пленки, поняли: чутье не подвело Микрюкова. Тромб перекрывал внутреннюю сонную артерию недалеко от места ее отхождения от общей сонной артерии. Именно поэтому и развивался полушарный инсульт с таким тяжелым течением. Оперировать в этих условиях было просто невозможно. Везти в клинику – потерять еще сутки, и тогда уже точно ничего не сделать. И тогда наш гений, наш «Склифосовский», предложил:
