Кути вытер рукавом слезы с глаз, посмотрел на нее – и стиснул зубы, чтобы не взвыть он неподдельного смятения. На него неблагосклонно смотрела та самая старуха, которую они с родителями много раз видели на экране черно-белого телевизора, настраиваемого магическим образом. Теперь было видно, что у нее разные глаза – один карий, а другой голубой.
– Я Мэри-Эллен Плезант, – представилась она. – Можешь называть меня Мамаша Плезант, как все. А ты, сынок, не дрожи так из-за того, что сделал: хотя, конечно, это очень плохо, ее труп будет не первым, от которого мне придется тайно избавляться. Сейчас давай-ка приведи одежду в порядок, спускайся, и мы поговорим на кухне.
Она вышла в коридор и милосердно оставила дверь открытой. Когда ее шаги по деревянным половицам начали удаляться, Кути выпрямился. Не глядя на почти обнаженный труп на кровати, он подошел к туалетному столику и снова взял в руки бутылку вина «Кусачий пес».
«Тебе ведь хотелось бы немного этого, верно? – вспомнил он слова женщины. – Безнаказанности?»
Покаянный завтрак…
– Ничего лучшего даже и представить было нельзя, – сказал Кокрен и повернул «Гранаду» через опустевшую на мгновение полосу встречного движения на кривую площадку перед баром-рестораном, здание которого – серые дощатые стены, крыша из ржавого листового железа – вполне могло быть консервным заводиком, построенным еще в начале века и подвергшимся лишь минимальному ремонту. Они припарковались неподалеку от двери, над которой красовалась вывеска: «Бар неудачников», но Пламтри указала на плакат над главным зданием: «БОГЕМИЯ – ДАРЫ МОРЯ».
– Отлично, – сказал Кокрен, когда они, бросив машину незапертой, поплелись ко входу в бар. – Если здесь принимают карточки, то возьмем на ланч этих самых даров моря.
Пыльно-синий «Сабурбан» стоял у разделительной линии посреди Мейсоник-авеню и мигал левым поворотником.
Кокрен не без труда поднялся по деревянной лесенке, опираясь на мокрые железные перила, и распахнул дверь перед Пламтри.
Она сделала один шаг в темноватое помещение, остановилась и оглянулась на него.
– Сид, – сказала она, – это место…
Он положил руку ей на плечо и протиснулся мимо нее в дверь.
Над усыпанным песком танцполом вращался шар, оклеенный мелкими осколками зеркала, но и тут никто не танцевал. Пахло свечным воском, но сейчас к нему примешивался запах не баранины, а рыбы. Двое мужчин в жеваных деловых костюмах (похоже, те же самые, что и несколько дней назад) стояли около стойки и вытряхивали кости из стаканчика на мокрое полированное дерево.
