– Да, две тысячи безработных – дело серьезное, – изрек он и сделал многозначительную паузу. – Мы, конечно, подыщем им другую работу. Нам очень нужны люди на железных дорогах, да есть и другие проекты – например, на оросительной системе Вааль – Хартс.
– Там они будут зарабатывать намного меньше, чем в шахтах, – промолвил Шон.
– Это так, – задумчиво согласился Ян Сматс, – но стоит ли сохранять заработки двух тысяч шахтеров, когда на кону стоит закрытие самих шахт?
– Неужто положение столь критическое? – нахмурился Шон.
– Председатель Горнорудной палаты уверяет, что дела обстоят именно так, и он показывал мне цифры, подтверждающие эту точку зрения.
Шон недоверчиво покачал головой – на душе у него кошки скребли. Когда-то он сам являлся владельцем шахт и прекрасно знал все проблемы смет и расходов, а также хитрые способы манипуляции цифрами: их можно заставить говорить все, чего ты от них хочешь.
– И кому, как не вам, старина Шон, знать, как много народу по гроб жизни зависит от этих золотых рудников.
Это жесткое утверждение пронзило его, как острый стилет. В минувшем году впервые уровень продаж крепежных стоек на золотые рудники Трансвааля с лесопильных заводов Шона превысил два миллиона фунтов стерлингов. И маленький генерал знал об этом не хуже самого Шона.
– Сколько человек работает на лесопильных заводах Наталя, старина Шон? Тысяч двадцать?
– Двадцать четыре тысячи, – коротко ответил Шон.
Белесые брови премьер-министра насмешливо взлетели, он мягко улыбнулся и продолжил:
– Тут есть и другие соображения, друг мой, мы с вами их уже обсуждали. Именно вы тогда утверждали: чтобы достичь успехов в долгосрочной перспективе, наша страна должна встать на путь равноправного сотрудничества черных и белых, а наше богатство должно распределяться в зависимости от способностей человека, а не цвета его кожи. Разве нет?
– Да, – согласился Шон.
– А я утверждал, что в этом направлении мы должны поспешать не торопясь, но теперь вот именно вы артачитесь и тянете резину.
– А еще я говорил вам, – сказал Шон, – что коротенькие шажки, если их много, быстрее приведут нас к цели, чем несколько диких прыжков, сделанных из-под палки… Я сказал, дорогой Джанни, что нам надо учиться гибкости, чтобы, не дай бог, не сломаться.
Джанни Сматс снова обратил взор к уткам. Собеседники молчали, рассеянно глядя на птиц.
– Ну-ну, Джанни, – заговорил наконец Шон. – Вы ведь приводили и другие соображения. Все, что вы до сих пор говорили, хорошо, но не срочно, и я догадываюсь, что, как политик, все лучшее вы приберегли к концу.
