Руфь искусно сменила тему:
– Гарри, генерал Сматс пообещал прогуляться со мной сегодня по саду, хочет посоветовать, куда посадить протеи[11], которые он привез со Столовой горы. А вы ведь у нас тоже известный ботаник. Хотите пойти с нами?
– Я еще раз предупреждаю вас, дорогая Руфь, – быстро, но веско сказал Ян Сматс, – у меня мало надежды, что они приживутся.
– Может быть, только рядом с леукадендронами, – осмелился предложить Гарри, – если найдем там прохладное местечко посуше.
– Именно! – согласился генерал.
Они тут же пустились в оживленную дискуссию. У Руфи получилось это столь ловко, что казалось, она вообще тут ни при чем.
Шон приостановился на пороге кабинета и долгим, медленным взглядом оглядел комнату. Как и всегда, ему доставляло особое удовольствие снова входить в это святилище.
Стеклянные двери выходили теперь на многочисленные клумбы с цветами, орошаемые высокими струями фонтанов, и благодаря толстым стенам в комнате оставалось прохладно даже в дремотной тишине африканского полудня.
Он подошел к письменному столу, массивному, темному и отполированному так, что он светился даже в прохладном полумраке, и опустился в кресло с вращающимся сиденьем, с удовольствием ощущая под собой мягкую, податливую кожу.
Справа, аккуратно сложенная на серебряном подносе, его ждала дневная почта. При взгляде на нее Шон вздохнул: несмотря на тщательный отбор, проделанный старшим клерком в его городском головном офисе, тут еще оставалось не меньше сотни конвертов.
Он еще потянул время, медленно крутанулся в кресле, еще раз оглядывая кабинет. Трудно поверить, что все это убранство спроектировала и декорировала женщина, – разве что женщина эта так любит и понимает своего мужчину, что способна предвосхитить его малейшие прихоти и фантазии.
Бо́льшая часть книг стояла на полках в темно-зеленых кожаных переплетах, на корешках красовался оттиснутый сусальным золотом герб Шона. Исключение составляли три высоких стеллажа, до самого потолка, с первыми изданиями, посвященными Африке. Его агент в Лондоне и еще один в Амстердаме получили от Шона карт-бланш на поиски этих сокровищ. Тут имелись первые издания произведений Стэнли, Ливингстона, Корнуоллиса Харриса, Бёрчелла, Мунро, а также почти все другие когда-либо публиковавшиеся книги исследователей или охотников Африки с автографами авторов.
Деревянные панели между стеллажами были увешаны картинами ранних африканских художников; полотна Бейнса светились, как драгоценные камни, своими яркими красками и наивными, почти детскими изображениями животных на фоне дикой природы. Одно из них, вставленное в изысканную резную раму из родезийского красного дерева, содержало подпись: «Моему другу Давиду Ливингстону от Томаса Бейнса».
