И вновь ключ прятался в ее детстве. Ее мама была настолько эксцентрична и с таким трудом владела собой, что Рейчел пришлось взять на себя заботу о младших братьях и сестрах. Психологи называют таких людей «детьми-родителями». У этой ситуации бывают и положительные последствия – такие дети обычно добиваются многого, умеют нести ответственность и быть исполнительными. Но есть и менее здоровая, теневая сторона.
Рейчел страшно волновалась, тревожилась и боялась, но не имела возможности продемонстрировать эти чувства – своей маме, братьям и сестрам и даже самой себе. Поэтому она придумала, как убедить себя в том, что она справится. Она все знает. Ей не нужна помощь. Когда мы обсуждали это, наружу выплыли негативные следствия глубинной потребности излучать абсолютную уверенность и компетентность. Мы смогли увидеть ее второе глубинное патогенное убеждение:
Если попросить о помощи, весь мир рухнет, и все равно никто не сможет помочь.
Некоторое время мы обсуждали уязвимость – то, что она никогда не позволяла себе проявить в юности. Мы вместе посмотрели лекцию TED о «Силе уязвимости», где Брене Браун, профессор-исследователь из Хьюстонского университета, рассказывает, что для удовлетворения внутренней тяги к связи с другими людьми нам нужно быть уязвимыми.
Я убедился, что для достижения успеха Рейчел нужно позволить себе проявить уязвимость и принять помощь со стороны.
Но это очень большой шаг. Ее явная боязнь провала и неумение просить о помощи с двойной силой подталкивали ее именно к той неудаче, которой она так боялась. Нужно было любой ценой преодолеть этот страх.
Прорыв случился во время одного разговора. Она продолжала открываться мне и, рассуждая о том, что можно сделать по-другому, сказала вдруг:
– Знаешь, Дерек, я на самом деле ничего не понимаю на этой работе. И не понимала, когда работала с кадрами.
Она уставилась в пустоту, что-то взвешивая в уме. Потом перевела взгляд прямо мне в глаза.
– Как тебе такая уязвимость? – Она понизила голос и прошептала: – Я понятия не имею, что делаю.
Ее как будто удивили собственные слова, произнесенные вслух. Но, конечно, это было просто эхо слов, сказанных ее коллегами несколько недель назад.
Иногда мне кажется, что нужно ответить – в психоанализе это называется интерпретацией, – но я молчу. Собеседник говорит за меня. Я чувствовал, что ответ на собственные вопросы крутится у Рейчел на языке. Ее блестящий ум был готов связать вместе все наши идеи и сделать вывод о том, что ей надо сделать. И она не разочаровала меня.
