Руководителем группы был человек с бледной кожей, темными волосами, средним телосложением и окладистой бородой. Его окружали две женщины — одна бледная, одна темная, но обе с темными глазами, которые с явным презрением смотрели на Французский Квартал.
Демонстранты в квартале были не в первый раз; их было много во время и вскоре после войны, когда было популярно жаловаться на то, как велась война или как она была выиграна. Но война закончилась шесть лет назад, и, как Восприимчивая, я не очень симпатизировала антимагическому движению.
Лиам попятился, чтобы прикрыть меня, наблюдая за группой сузившимися глазами.
Выражение лица Гуннара было холодным и пустым. Это был его особый навык — этот ровный взгляд, демонстрирующий авторитет, который говорил, что он ни от кого не потерпит оскорблений и унижений.
Впереди идущий человек бросил взгляд в нашу сторону, остановился и поднял руки. Как оркестр по знаку дирижёра, направляющего его симфонию, протестующие остановились позади него, и снова наступила тишина.
Он подошел к нам. У него была легкая улыбка, но за его темными, глубоко посаженными глазами было что-то очень холодное.
— Доброе утро, — произнес он голосом, в котором отсутствовали какие-либо луизианские нотки. — Мы можем поговорить с вами о Зоне?
Гуннар не стал терять времени зря.
— У вас есть разрешение?
Глаза мужчины раздраженно вспыхнули, но его улыбка не изменилась.
— Я не согласен с мнением о том, что граждане этой страны нуждаются в разрешении на осуществление своих прав, указанных в Первой Поправке к Конституции.
Гуннар даже не моргнул.
— Конечно, — произнес мужчина, — мы также уважаем человеческие законы. Просто мы считаем, что эти законы должны быть приведены в исполнение до их логического завершения.
Мужчина вытащил из кармана свернутый листок бумаги и протянул его Гуннару.
— Какой-то конкретный закон? — спросил Гуннар.
— Закон о магии, — ответил мужчина. — Всякая магия незаконна. И все волшебство должно быть удалено из нашего мира… любыми средствами.
Фактически это был закон ИУНЧВВКЗ: Измерение уровня нелегальных чар и волшебства внутри конфликтных зон. По сути он был прав насчет его содержания.
Прищурив глаза, Гуннар на мгновение взглянул на этого человека — будто пытался запомнить его — и перевел взгляд на бумагу в своей руке. Он просмотрел документ и передал его мужчине.
— Благодарю вас, мистер…
— Я Иезекииль[6]. — Он указал на мужчин и женщин позади себя. — Мы глашатаи, и мы несем наше послание через всю Зону.
