– Ну же, – королева пристально смотрела на канцлера. – Я жду.
Шанари опустил глаза, мучительно раздумывая, что ответить, а главное, стоит ли вообще отвечать.
– Вам что-то известно, да?
Канцлер отругал себя за то, что королева смогла все прочесть по его лицу. События последних дней подкосили Шанари, и, похоже, привычная выдержка начала ему изменять.
– Отвечайте! – не унималась Эвинол.
Надо же, бледная, как тень в ясный полдень, голову едва отрывает от подушки, зато тон и взгляд поистине королевские. Что же ты сотворил со своей дочкой, Хидвир? И что же вы будете делать со своей женой, герцог?
– Ваше величество, – осторожно начал канцлер, – по этому вопросу я, пожалуй, соглашусь с герцогом. Не стоит принимать всерьез крики оголтелой толпы.
– Дело не только в толпе. Я и раньше видела упоминание о жертве.
– Что? – канцлер изобразил недоумение, про себя молясь, чтоб худшие его опасения не подтвердились.
– Айлен, помогите мне подняться, – Эвинол, похоже, вошла в роль и сейчас скорее требовала, чем просила.
Впрочем, герцогу только повод дай проявить галантность по отношению к невесте, а заодно и возможность к ней лишний раз прикоснуться. Видно, даже подурневшая Эвинол казалась ему привлекательной. Впрочем, за несколько дней без яда малышка начала медленно хорошеть. На лицо потихоньку возвращались краски, синяки под глазами бледнели. Если бы не сегодняшний обморок, она бы выглядела куда лучше, чем при первой встрече с Райн’яром.
Герцог склонился над королевой, бережно поднял ее с дивана и поставил на пол, придерживая за плечи. Опираясь на руку жениха, Эвинол дошла до шкафа. Открыв один из ящиков, она довольно быстро нашла среди документов клочок дешевой бумаги.
– Вот, канцлер, взгляните, – королева протянула ему листок.
Однако Шанари мог сказать, что там увидит, и не читая. Такие листки ему приносили уже неоднократно. Зато герцог заинтересовался и перечитал воззвание на бумажке несколько раз.
– Как это к вам попало, ваше величество? – вот вопрос, который интересовал канцлера больше всего.
Еще бы! Ведь он лично принял все меры к тому, чтобы королева не узнала об этой дряни. Листки разбрасывали по улицам и тавернам, безумные воззвания проступали надписями на стенах, не говоря уже о несмолкающих разговорах. Но все это происходило за пределами дворца и не должно было достигнуть глаз и ушей Эвинол, редко покидающей свои покои. И вот теперь выясняется, что кто-то потрудился уведомить королеву.
