Моя интонация не слишком соответствует тому, что я говорю. Но это не лицемерие. Просто я не могу объяснить Дарье Ивановне, что испытывает человек, когда долго ожидаемый праздник позади.
— Ну, что тут у вас? — входя в дом, спрашиваю я. — Ядвига не вернулась?
— Нет пока Ядвиги, — сокрушенно качает головой Дарья Ивановна. — Всего четыре дня не дождалась наших.
— Может, еще вернется, — говорю я.
— Если бы, — совсем дрогнувшим голосом, вытирая глаза краешком платка, говорит Дарья Ивановна. — Она-то всех нас спасала, а ее, бедную, некому было спасти.
Дарья Ивановна Калинникова — жена работника отделения дороги. В первый день войны эвакуировалась вместе с мужем и детьми. Но под Барановичами эшелон разбомбили. В суматохе потерялись муж и старшая дочь. С двумя другими детьми — 14 летней Валей и 12-летним Павликом вернулась в Каменку. Во время расстрела, в самую последнюю минуту, Ядвиге удалось увести Калинниковых. Спасла она и еще несколько семей. Но Калинниковых, поскольку знала их и раньше, поселила в своем доме, в том самом, где жил я. Ядвига больше находилась у вахмейстра, и Дарья Ивановна опекала меня, как своего Павлушу, даже еще внимательней, потому что Павлик был спокойным парнем. Худой, длинношеий, с тягучей медленной речью, Павлик нравился мне больше, чем Мариан, который все же чувствовал себя хозяином, а Павлик был со мной в одном положении. Но больше всех я любил Валю, дочь Дарьи Ивановны, добрую, веселую и прозрачную, как одуванчик.
По вечерам она распускала свои светлые шелковистые волосы, мы садились на топчан и рассказывали всякие истории. За окнами было темно и тревожно. Иногда зажигали коптилку. Но чаще сидели при мечущихся коротких отблесках пылающего в печи огня.
— Вы куда-то запропастились с Марианом, даже не предупредили, — упрекает Дарья Ивановна, — уже кто его знает что думали.
— Мы навстречу фронту пошли. А потом на Моховой Яме отсиживались. Где Павлуша? Я бы хотел с ним и с Валей проститься.
— Проститься? — непонимающе повторяет Дарья Ивановна. — Ты разве уезжаешь?
— Да, я вам хотел сразу сказать. У меня, возможно, отец нашелся.
Стараюсь говорить как можно сдержанней и спокойнее, чтобы подвалившее мне так нежданно счастье не выглядело бахвальством.
Дарья Ивановна пораженно замирает, потом обнимает меня со слезами на глазах и приговаривает:
— Правда, нашелся, так быстро!? Вот счастье-то какое…
— Я еще точно не знаю. Мне один майор сказал в батальоне у саперов, что он в Кобрине, но он тоже не очень уверен.
