Полина Львовна поправила волосы и таинственно добавила:
— Об этом никто не знает, только тебе сказала, понимаешь.
— Где ты ксендза своего раскопала?
— Познакомились, — неопределенно сказала Каганова. — Что делать, сейчас так надо. — Неловко глянув в сторону и резко переменив разговор, как бы между прочим, спросила: — Ты бы не могла мне дать чемодан, который у тебя в машине тогда осколком пробило?
— ??
— Я тебе потом как-нибудь объясню. Пожалуйста, он мне очень нужен.
Просьба Полины Львовны могла озадачить кого угодно, но после такого вступления мама не стала расспрашивать, для чего ей понадобился пробитый осколками чемодан. Она сказала, что, конечно, чемодана ей не жалко, но он остался в подвале.
— В углу, за ящиками, я его так и бросила с вещами.
— Вот жалость-то, — вырвалось у Кагановой, — его, наверное, кто-нибудь подобрал.
— Кому он нужен, продырявленный, сходи посмотри, может, там и лежит.
— Да, конечно, схожу, непременно, завтра же, — согласилась Полина Львовна. — Между прочим, знаешь, Клава Фесько, когда вы ушли в то утро, помешалась, выпрыгнула с балкона. Осталась жива, только ноги поломала. Кошмар.
— Всех нас или убьют, или помешаемся, — мрачно сказала мама.
— Зачем так, может, бог даст, обойдется, — неопределенно сказала Полина Львовна.
— А ты, наверное, тоже крестилась, все бога вспоминаешь, — заметила мама.
— Что делать, без надежды совсем тоже нельзя.
— Какая там надежда? Уповать на бога, — возразила мама, — пустое это, да и не приучены. А то, к чему приучены, где оно все? Вот, я понимаю, надо как-то сопротивляться, но никто не подскажет, никто не позовет. Кто-то ведь должен начать.
— Что мы можем, — вздохнула Полина Львовна, — нам бы детей уберечь.
— Конечно, это так… Только нет больше терпения, не выдержу — брошусь однажды, первого попавшегося фашиста задушу, а там — будь что будет.
— У тебя нервы ни к черту, так можно натворить, кто знает чего, — выждав, пока мама успокоится, растерянно сказала Каганова.
— Да, тетя Поля, нервы у нее совсем разладились, — сказала сестра.
Глаза у мамы неожиданно потеплели.
— Видишь, как получается, дети выдержке нас учат, чудно.
— Ничего чудного, — возразила сестра, — все мы друг другу пригодимся, если понимать будем друг друга. Тетя Поля, Бэлка-то ваша как?
— Не спрашивай, — смутилась Полина Львовна и, ничего не объяснив, тихо ушла.
— Она с ксендзом каким-то познакомилась, — объяснила мама, когда Каганова ушла, — может, это действительно спасет их.
