После некоторого молчания Потанин сказал:
— Поехали, наверное, Маруся, в Парк культуры.
— А там чего?
— Там Зелёный театр.
Марусе смешно стало: чего она, взрослая замужняя женщина, мать большой дочери, не видела в Парке культуры? Но не за тем же она ехала с лётчиком, чтобы съесть мороженое в кафе «Север». И не за тем же приезжал лётчик к ним на дачу, чтобы позвать её в Зелёный театр. Что-то надо было придумать. Может, он мог бы свозить её к себе на аэродром, покатать на самолёте. Но, наверное, это был пока секретный самолёт, и каждую новую знакомую не привезёшь на нём кататься. И она поехала с ним на трамвае «Букашка» на другую сторону Садового кольца, и становилось всё жарче, и Маруся вся вспотела, ужасно стыдясь этого.
В Зелёном театре, открывшемся весной, был перерыв между представлениями, и они сели на дальнюю скамейку.
— Маруся, — сказал вдруг Потанин очень решительно, словно только тут, среди зелени, набрался сил для разговора. — Такое дело. Когда летаешь много, привыкаешь человека сразу видеть. Ну, как такая метка на нём. И он сам про себя знает. Когда Серёгин разбился тогда на Байкале, я видел уже, что недолго. И сам он лететь не хотел, но стыдился. Что стариковские глупости и всё это. Ну и вот, Маруся. Я про твоего мужа вижу, что недолго ему. Поэтому ты, Маруся, наверное, уходи жить ко мне.
Он это выговорил очень просто, как давно решённую вещь, и только морщил лоб, выдавая этим напряжение. Маруся не знала, что сказать. Она ждала, конечно, от него каких-то действий, но таких прямых? Никогда не знаешь, что будут делать полярные лётчики. И она молчала, а он принял это за согласие и стал развивать, как умел, свою мысль.
— Вот сейчас, — сказал он, — красная конница. Мы все уважаем и всё такое. Но ясно же, что в современной войне красная конница будет играть роль вспомогательную. Она будет играть, конечно, но вспомогательную. — Это слово он выделил особо. — Будет решать всё, вероятно, артиллерия дальнего боя… преимущественно гаубичная… и у нас, в небе, тоже многое будет решаться. Современная война есть война по преимуществу техническая, говорит товарищ Тухачевский, и в значительной степени танковая. В ходе такой войны уже кавалерия является чем? Она является пережитком. Это просто уже бойня, и для человека, и для коня. Смешались в кучу конелюди. И вот он такой — как среди современного боя кавалерист, и всё понимает, но пересаживаться не может и не хочет. Я поэтому думаю, Маруся, что лучше тебе будет жить со мной.
