Он ничего не знал. Знал только одно: эти два человека еще раз должны были встретиться на Земле.
-- Я ж говорила, что она вертихвостка, -- осуждающе сказала мать, когда он вернулся и все рассказал. - И не учится она ни в каком институте.
Он не стал спорить, понимал, что бесполезно, и ни на минуту не допускал мысли, что Катя могла солгать.
Она действительно не лгала, она действительно училась в пединституте. Судьба правильно привела Васька в филфаковский деканат, только он не знал, что весь четвертый курс сейчас на практике, в разных школах. И потому он не мог ее встретить у входа.
Через полгода Васёк поехал снова, пристроился к колхозному бухгалтеру, которого посылали в Киев на курсы. Бухгалтер и с гостиницей помог. Был конец вьюжного февраля, стоять на улице было холодно, он ждал ее в вестибюле. Ждал четыре дня, уже вахтерша обратила на него внимание, и, узнав его историю, сочувственно качала головой. Кати не было. И с каждым днем угасала надежда. Сотни лиц мелькали перед глазами, красивых, банальных, неприятных, только нет того, единственного лица. К пятому дню надежда почти совсем догорела. Он подождал до окончания первой пары, и, попрощавшись с вахтершей, пошел к выходу. В груди что-то сжималось, давило. Зачем было обманывать, зачем лгать? Неужели права баба Вера: все городские лживые, надменные, готовые поиздеваться над простыми людьми?
Он вышел из пединститута и пошел к станции метро, не видя, как с противоположной стороны к пединституту подходила Катя. Она болела гриппом, болела тяжело, почти две недели, и только сегодня вышла из дому, пошла в институт на одну вторую пару, и то потому, что не хотела пропускать практическое занятие. Выйди Васёк из института двумя минутами позже, они столкнулись бы у входа лицом к лицу.
-- Да ты не сумуй, не грусти, -- сказала ему баба Вера. - Ну ее к бесу! Мало ли у нас в Семихатках девчат?
...Прошло двадцать лет. Умерли один за другим три генсека, а последний генеральный секретарь превратился в президента СССР и в этом звании утратил власть, а потом и СССР исчез. Карта мира изменилась, двуполюсный мир стал однополюсным, а в Семихатках все по-прежнему.
-- Станция Семихатки. Время стоянки поезда "Симферополь-Киев" пятнадцать минут, -- металлическим голосом объявила в громкоговоритель дежурная по станции.
Из вагонов вывалились кучки разомлевших, с красными от вагонной духоты лицами пассажиров. Осмотревшись, они разделялись - мужчины шли к пивной бочке, матери семейств покупали съестное, подростки шли к киоску за "Спид-Инфо". И все хотели мороженого, мигом образовалась очередь. Откуда-то доносилась песня Софии Ротару: "Желтые розы в купе, Мне говорят о тебе, мне говорят, как ты мне дорог...". Правда, кроме чебуреков, на перроне начали продавать шашлыки, жареных кур и сладкую вату.
