Без запинки она набрала номер его мобильного - номер, в первый же день выученный ею наизусть.
- Леша? Да, это я, Лера... Как летишь? Да ты что? Не взлетел? Технические неполадки? В аэропорту? Я сейчас там буду. Как хорошо, что не улетел! Нам надо срочно встретиться.
Когда несколько побледневший (или ей так показалось?) Леша предстал перед ней (как невыносимо было двадцать минут прятаться за газетным киоском!), она схватила его за руку и потащила к выходу:
- Пошли отсюда, мне нельзя здесь оставаться!
Оставаться и впрямь не хотелось, особенно при виде пробежавших мимо нее дрессированных милицейский овчарок в сопровождении наряда саперов и слыша шепот зашевелившихся пассажиров: "Говорят, бен-Ладен бомбу в московский самолет подложил!" "Да ну!"
- Леша, спаси меня, -- сказала она, когда они вышли на залитую золотым августовским солнцем улицу. - Мне больше не к кому обратиться.
- Что случилось? - несколько обалдело спросил Леша.
- Меня ищут, -- прошептала она (и никакой лжи, ведь и впрямь ищут, а найдут - по заднице надают) и вдруг порывисто обняла его, прильнула к губам (обреченным жертвам все можно).
Он не вырывался, не целовался, стоял, как истукан. Видимо, в шоке. Это хорошо. Можно взять тепленьким и голыми руками.
- Кто ищет? - пролепетал Леша, обретая дар слова.
- Ой, -- театрально всплеснула руками Лара, -- это страшные люди...
Как всякая начинающая актриса, она переигрывала, но простодушный Леша ничего не заметил.
- Мой брат Виталик проиграл три дня назад им большую сумму в карты. Пять тысяч долларов, -- Лара сперва хотела сказать "тысячу", но спохватилась: прозвучит ли это убедительно для преуспевающей Москвы? - Он не говорил нам, боялся, искал деньги. Но ничего не нашел. И тогда они поставили ему условие: или они его убьют за долг, или он отдаст им меня... Чтоб я стала проституткой и отработала им эти деньги в турецком борделе... Леша! Помоги мне!
Лара зашлась такими рыданиями, что сердце сжалось бы даже у пенсионера-патологоанатома, а не только у тайно и мучительно влюбленного 25-летнего юноши. Леша обнял ее, начал утешать и расспрашивать о подробностях, которые давались ей тем более легко, что все было правдой: был брат, был проигрыш, и были жестокие бандиты, способные на все. И так ли уж важно, что одиннадцатилетний брат проиграл в карты и другие игры в компьютерном салоне не 5000 долларов, а 50 гривен? И что за чужие долги чуть не продали в бордель не ее, а одну ее знакомую девчонку, одно время гулявшую с братками? Все эти детали не существенны, особенно когда речь и впрямь идет о жизни и смерти. Ведь в 18 лет живешь, пока любишь; умение жить другими радостями бытия приходит потом.
