– А что ты хотел? Это же молельная комната, – пожав плечами, произнес Октавиан, когда я поднял на него укоризненный взгляд. – Старики рассказывали, что Повелитель приходил сюда в самые судьбоносные моменты своей жизни. Здесь его закрывали, и он молился до тех пор, пока на него не снисходило просветление. Но самое загадочное не в этом. Аполлон много раз входил в эту комнату, но ни разу из нее не выходил.
– Это как так?.. – не понял я. И в этот момент за моей спиной захлопнулась дверь, а в замке – щелкнул ключ. – Эй! Открой сейчас же!
– В общем, если ты действительно он, то ты знаешь, что делать, – донесся приглушенный голос из-за двери. – А если нет, то я тебе не завидую. Стены и дверь в этой комнате резистентны, поэтому выйти оттуда можно единственным способом – так, как это делал Повелитель. Между прочим, это и есть твоя третья проверка. А ту, что была в храме, я сам придумал!
– Открой, сволочь! – возопил я, отчаянно тарабаня в дверь. – Я же тут задохнусь!
– Желаю успешного просветления! – донеслось из-за двери.
Клаустрофобией я по жизни никогда не страдал, но в этот момент мне стало очень не по себе. Я ощущал себя словно закопанный в могиле. Воздух у меня кончится очень быстро. Надо думать. Но думать не получается – волны паники просто захлестывают мозг! Надо сконцентрироваться! У Странника же получалось! Значит, и я смогу. Надо сесть на коврик, выровнять дыхание, очистить мозг от мыслей и посмотреть на свет лампы… А-а-а! Не могу! Выпустите меня отсюда!!!
В кульминационный момент «просветления» подо мною провалился пол! Я даже не понял, что произошло, – просто осознал, что лежу на куче песка в небольшой пещере. Стены ее мерцали, подсвечивая пространство тусклым зеленоватым светом. С потолка свисали корни деревьев – в мерцающем свете создавалось ощущение, будто они шевелятся. А в центре пещеры, в нескольких шагах от меня, едва выступая из-под рифленой россыпи золотистого песка, лежала небольшая мраморная плита.
Лишь сметя с плиты песчаные наносы, я понял: эта пещера являлась персональным склепом, а эта плита была могильной. И на ней было написано одно-единственное слово: «Генриетта». Понятия не имею, кем была эта самая Генриетта при жизни. Но, видимо, это имя было здесь настолько известным, что в пояснениях оно не нуждалось.
Над загадкой одинокой могилы я ломал голову недолго, потому что мое внимание привлекла другая конструкция: в дальнем углу пещеры, скрытая за портьерой из разросшихся древесных корней, обнаружилась портальная арка – сильно уменьшенная копия тех, что я уже видел в монастыре.
