– Были, – кивнул ключник. – В первые годы после ухода Повелителя всякая шалобродь пыталась пролезть на его золотой трон. Они чуть ли не в очередь тут стояли. Потом монахам надоело все это безобразие: парочку проходимцев повесили на монастырских воротах. После этого количество именующих себя Аполлонами сократилось до нуля. Но порядок испытания остался прежним…
– В части виселицы – тоже?
– Ну а как же! Традиции надо блюсти и уважать! – усмехнулся Октавиан и кивнул головой в сторону согбенных старцев, с трудом крутивших вороты лебедок. – Вот тому пример: братьям уже за восемьдесят, но от почетной обязанности открывать храмовые ворота их никто не освобождал. Если кто-то из них помрет на рабочем месте – сразу в святые отцы запишем. Ты так-то не переживай – тебя тоже запишем, если что. А вот и твое последнее испытание несут.
– Это что? Или кто? – недоуменно спросил я, наблюдая, как двое старичков, отдуваясь через каждые несколько шагов, тащат носилки, в которых громоздится куча тряпья, очертаниями отдаленно напоминающая человека.
– В нашем монастыре остался только один монах, который в молодости лично общался с Повелителем. Зовут его брат Цырь, и этой весной ему уже стукнуло девяносто. Однако, несмотря на свои преклонные годы, наш старейшина еще не впал в маразм. Поэтому он сразу почует подвох – на очной ставке.
– Но ведь ваш Повелитель должен был вернуться в другом теле? – встревожился я, догадываясь, в чем таится подвох. – Разве не так?
– К сожалению, брат Цырь давно ослеп, – наигранно вздохнул Октавиан. – Но он прекрасно помнит речь Повелителя, тепло его рук, доброту его сердца. Брат Цырь! Человек, именующий себя Повелителем, хочет пройти испытание!
– Хорошо… Пусть подойдет поближе… – прошелестела куча тряпья, открыв лицо, желтое и сморщенное, словно печеное яблоко. – Еще ближе… Еще!
– Да куда уж еще ближе, – поморщился я, поскольку брат Цырь и так-то в целом не благоухал, а уж из его беззубого рта конкретно воняло падалью, словно из норы со сдохшей крысой.
– Дайте мне прикоснуться к его лицу, – возбужденно прошипел голос из помойки, обдав меня гнилым смрадом. – Я хочу потрогать кожу его молодого лица, пощупать его уши, губы, зубы… У него ведь есть зубы?
– Ну, знаете ли, это уже перебор! – возмутился я, отшатнувшись от тянущихся ко мне иссохших корявых пальцев с кривыми почерневшими ногтями. – Что-то мне расхотелось это ваше испытание проходить!
– Даже и не думай!.. – ехидно прошипел сзади кастелян, толкая мне в спину арбалетом. – Откажешься – пристрелю на месте!
