В 1961 году выходит новый роман Маха — «Горы у Черного моря». И опять новая книга для читателя была до известной степени неожиданностью, хотя в ее художественной структуре можно найти элементы, восходящие к «Ржавчине». Новая книга была книгой экспериментальной, адресованной преимущественно тем, для кого литература — профессия, содержание жизни, предмет квалифицированных размышлений. Мах написал произведение сложное, требующее от читателя серьезной подготовки.
И конечно, «Горы у Черного моря» вызвали разноречивые оценки в польской печати. Пожалуй, ближе всех к истине был упоминаемый уже нами Р. Матушевский, он отметил, что «Горы у Черного моря» — это произведение, в которое Мах вложил максимально самого себя, свое самолюбие и показал все то, что стоит между писателем и его произведением, продуктом объективизации всей внутренней магмы, из которой возникает сочинение, — это задача, которую он перед собой поставил, создавая книгу, одними признанную отзвуком модных «антироманов», а другими и самим автором — скорее своеобразным типом полемики с иллюзиями авторов «нового романа».
Эксперимент, проделанный в «Горах», не получил развития в творчества Маха. Писатель, как бы вспомнив о своем читателе и о его запросах, пишет книгу для всех, пишет «Агнешку, дочь «Колумба», вышедшую в Польше в 1964 году. В этом же году Мах получил за нее Государственную премию. В послесловии к этой книге Мах отметил, что ему понятно желание читателей получить «книгу, современную по теме, доступную по форме, читаемую без затруднений», но добавил, что это не упраздняет разнообразия писательских поисков и решений и способствует развитию литературы, идущей разными руслами к одной цели. «Автор, — писал Мах, — не переставая быть собой, то есть своеобразно единственным сплетением интересов, воображения и стиля, по-разному выражает себя в том, что он пишет, иногда в каждой книге по-другому. Это зависит от задачи, которую он ставит. У ряда авторов . . . мы встречаем книги, содержащие главным образом собственные признания, и книги, рассказывающие преимущественно о других людях. Существуют книги-монологи и книги-беседы».
«Агнешка» стала «книгой-беседой», книгой «о других людях».
Соотношения между тем, что мы находим в книге, и современной писателю провинциальной польской действительностью не совсем просты и не совсем обычны. Если оценивать «Агнешку» с точки зрения непосредственного правдоподобия и характерности изображенного, неизбежен спор с автором (и в критике высказывались по этому поводу возражения и недоумения). Правдивость повествования (не будем касаться бытописательских деталей, последовательности в конструировании характеров и т. д.) автором понимается прежде всего как актуальность, важность, реальность поставленных проблем, общественных и моральных. Может быть, чтобы их рельефнее выделить, ограничить их круг, автор вместил действие книги в явно исключительные обстоятельства.
