— Давайте не ссориться. — Теперь Иза принимается всех успокаивать. — Как бы то ни было, все мы — дети «Колумба».
Но Стаха не так-то легко убедить.
— Тем более мы не допустим, чтобы Агнешка погибла, — мрачно, с достоинством хмурит он брови и, описав рукой широкий круг, с пафосом заканчивает: — Разве это жизнь?
— Да она всегда была сумасбродка, малость чокнутая, — вздыхает Толек с теплой и насмешливой снисходительностью в голосе. — Известно, Агнешка-пионер. Крестная мать нашего дома родного — «Колумба». Ах, как я тебе, Агна, завидовал!
— Мы все завидовали, — признается Иза. — Но что поделаешь, от поэзии приходится переходить к прозе, такова жизнь. Сегодня и поверить трудно, что мы сами, такие еще сопляки, привели тогда в порядок эту полусгоревшую развалюху…
— А знаете, — вмешивается Толек, увлеченный волной воспоминаний, — ведь со своими ободранными стенами и торчащими трубами она тогда и в самом деле напоминала старую разбитую посудину.
— Кому же первому пришло в голову это название… — задумывается Иза. — Кажется, мне.
— Ой, нет! — возражает Стах. — Безусловно, Агне.
— Неважно, — отмахивается Агнешка. — Славная была у нас хибара, славный дом.
— Ну и что? — вздыхает вдруг Иза. — После нас пришли другие, прямо как к себе домой! А мы — адью!..
— А помните, — перебивает ее Толек, — одну нашу вечеринку? В зале еще вовсю отплясывают свинг, румбу и оберек, а дир вдруг хлопает в ладоши и произносит речь: «У ч и ч е л ь — это, мои дорогие, зодчий культуры, это, кроме того, законовед и судья, врач и ветеринар, это агроном, эстет и режиссер и…» — забыл.
— …и в о о б ч е, — подхватывает Иза, — авангард, а теперь пусть дежурные подметут зал и погасят свет, вам всем пора ложиться, а то не выспитесь. Спокойной ночи.
Все громко хохочут.
— Да он же не от мира сего!
— Хорошие были времена!
Иза первая возвращается к реальности.
— Баллады, баллады… — меланхолическим кивком головы она отгоняет прошлое. — Пришло время романов. Скажи-ка, Агна, кто это, вон там, такой серьезный? Ну, не притворяйся, будто не знаешь, о ком я спрашиваю.
Никто, к счастью, не успевает заметить предательского румянца на лице Агнешки, потому что в эту минуту раздается сильный, резкий стук в дверь.
— Войдите, — слова застревают у Агнешки в горле, сердце бьется неровными толчками.
Дверь отворяется, и входит Балч. Иза сжимает Агнешкин локоть.
— Он!
Балч, слегка всем поклонившись, обращается к Агнешке:
— Вы хотели встретиться с родителями. Родители здесь.
