— Задор и настойчивость — согласна. Мечтательность — нет.
— Вы не любите мечтать? — Балч берет в руки модель корабля, подносит ее к свету, вполголоса читает посвящение, написанное на борту: АГНЕШКЕ, ВСТУПАЮЩЕЙ В ЖИЗНЬ, — «КОЛУМБ». Красивая игрушка. Колумб — это кто? Наверно, жених?
— Гораздо больше. Пан Балч, мы уклонились от темы.
— Да, да, знаю — школа. Школа и школа! — Терпение Балча иссякает, он невольно повышает голос. — У нас школа — это фикция. Цифра для статистики, не более того.
— Вы здесь не кричите, Флокс спит.
— Знаю, что спит. Я его попросил об этом.
— Что это значит?!
— А вы уж бог знает что подумали! — хохочет Балч. — Он навестил меня до вашего прихода. Чересчур доверчив, бедняга! Мы с ним разделили ужин. По-братски: немножко галушек, по стопочке чистой. Потом я уложил его спать.
— Вы!
— Я. И я же принес ваши вещи от Пшивлоцкой.
— Я никогда этого не забуду.
— Это благодарность или порицание?
— Дайте мне, пожалуйста, ключ от этой двери.
— Мы уклонились от темы. — Балч вдруг становится серьезным. — Агнешка, детка. Вы здесь еще ни в чем не разобрались. Это не обычная деревня. Сброд. Адом тут никого не испугать, в райские кущи никто не стремится, а общепринятые правила вызывают смех. Двое-трое постоянно сидят за решеткой. Избранное общество, одним словом. Единственное, что более или менее держит их в норме, — это, знаете, что?
— Знаю, но по-своему, вы же, если я вам скажу, все равно не поймете.
— А может, пойму.
— Перед самым сном появляется такая неуловимая мысль… Может, даже и не мысль, а проблеск, совсем мимолетный. А иногда просто вздох, только необычный. Впрочем, случается это и утром, когда просыпаешься. О, вы все-таки улыбаетесь, вам смешно. Вы подумали, что я дурочка.
— Нет. Продолжайте. Так что же со вздохом-то, с проблеском этим?
— Да ничего особенного. Тогда человеку кажется, что придет новый день и что-то переменится… хоть немного.
— Вы хотели сказать — будет лучше. Нет, детка. Моим людям ничего подобного не кажется: им вообще ничего казаться не может. Одно для них непоколебимо, одно их сдерживает: моя твердая рука.
— Не верю.
— Вы в этом убедитесь.
— Я не поверю. Что это означает — «твердая рука»? Только твердая рука? Без всякой надежды? В этом, возможно, была необходимость на войне, в вашей роте. Но сейчас?
— Надежда — красивое слово. Особенно тут, у нас. Агнешка, здесь время в расчет не принимается, сама увидишь. Вчера, сегодня, завтра — всегда одно и то же, без изменений. И без будущего. Будущее здесь — в лучшем случае пожизненная пенсия для калек, людей, потерпевших крушение. Вы считаете меня чудовищем. Это не так. Я стараюсь по-своему, как могу. Вы видите…
