— Отпустите ее! Немедленно! — кричит Агнешка, побледнев от гнева.
Балч, довольный, смеется и все ближе подтягивает Улю.
— Покажись учительнице, — приказывает он. — Сними тряпку с головы.
Униженная и испуганная, девочка закрывает лицо руками.
— Как вы смеете! — возмущается Агнешка.
Она хочет вырвать веревку у него из рук, пытается с ним бороться, Балч поддразнивает ее, обманывает, уклоняется от ударов, улучив удобный момент, пытается обнять, но Агнешка изо всех сил отталкивает его и выдергивает зажатую в кулаке веревку.
— Браво! — с удивлением и одобрением восклицает Балч. — У вас мужская сила.
— Негодяй!
— Вы оскорбляете власть.
— Негодяй! Негодяй!
— Сейчас вы расплачетесь. Я предупреждал.
Агнешка непроизвольно вытирает глаза тыльной стороной ладони и резко поворачивается к Балчу спиной.
— Посмотрите-ка на меня еще разок. Вам очень идет, когда вы злитесь.
Агнешка не слушает его. Она подходит к Уле, снимает с нее петлю, осторожно гладит по обвязанной платком голове, по лицу. Девочка дрожит.
— Не бойся, — тихо, ласково уговаривает ее Агнешка. — Ну, не бойся…
А когда Уля успокаивается, добавляет:
— Тотек велел тебя поблагодарить.
— Правда? — И Уля наконец решается посмотреть Агнешке прямо в глаза.
— Да. Он тебя ждет в своем тайнике. Ты знаешь где?
— Знаю, — кивает Уля. — В зале.
— В каком…
Но Уля испуганным, торопливым движением руки почти закрывает Агнешке рот. Ее быстрый взгляд в сторону Балча выразительнее всяких слов.
— Хорошо. Понимаю, — шепотом успокаивает ее Агнешка. — Отнеси Тотеку его вещи. И от меня передай — пусть идет домой, ему нужно лечь.
Уля безропотно выслушивает все указания, поднимает с земли узелок и, осмелившись наконец перевести дыхание, убегает.
Балч наблюдает за этой сценой с нескрываемым удивлением.
— Ну и ну… Такой дикий зверек — и послушался… Вам бы надо в цирк.
— А вам!..
— Знаю… Вы мне уже сказали. Клянусь, злость вам очень к лицу, мне нравятся такие глаза. А веревка мне сперва нужна была для лошадей. Как ковбою. В конце войны, да и после нее вокруг бродило много бездомных лошадей. Мои люди не сразу научились ловить рыбу, охотиться… А есть-то надо было. Потом это лассо служило главным образом для собак. Одичали здесь собаки, тоже из-за войны. Издалека — ловлю. Вблизи — луплю. И они соблюдают приличия. Вот та-ак.
И после паузы:
— А что вы Уликой головы испугались — это не удивительно. Ужасная мерзость, кому захочется на такое смотреть… Вот та-ак, дорогая учительница.
