А я чувствовала мягкость его губ и боялась пошевелиться. Каждая клеточка тела оказалась объята пламенем, и мне казалось, что вот-вот наш поцелуй разорвется, а я, по всей видимости, сгорю со стыда.
Что ему стоило шагнуть назад и сказать: “Шелла Лиар, вы, кажется, уже сделали свой выбор”?
Ну, или облить меня очередным ядом своей язвительности, мол, “ну, я же говорил, ты меня хочешь”. И что-нибудь в этом роде.
Что ему стоило, как обычно, вонзить мне нож в сердце?
Не знаю, что приключилось с ним за последние дни. Но ничего из всех моих сегодняшних страхов не произошло.
Вместо этого я вдруг ощутила, как неспешно, словно боясь напугать кого-то, губы василиска распахнулись и обхватили мои. Сперва нижнюю, заставляя меня вздрагивать от незнакомого, жгучего удовольствия, а затем верхнюю, будто прокладывая путь в самое сердце пожара.
Я теперь тоже не открывала глаз. Я просто хотела, чтобы это никогда не заканчивалось, и боялась, что стоит мне распахнуть веки, как волшебство осыплется острыми осколками.
Я лишь чувствовала, как неторопливо Рейялар становится ко мне еще ближе, как бережно касается ладонями моей талии, прижимая меня к себе так осторожно, словно боялся сломать.
И как в ответ бешено стучит у меня в груди, ломая гораздо сильнее, чем мог бы сломать он.
Как становится глубже и чувственней наш поцелуй, при этом оставаясь медленным и неторопливым.
И от этого я сама лишь начинала ощущать себя испорченной девчонкой, потому что втайне желала сгореть в этом пламени целиком.
А потом, когда вечность, кажется, вспыхнула и истлела в этом поцелуе, Рейялар коснулся ладонями моего лица, поглаживая большими пальцами мои щеки и уголки губ, а затем медленно отстранился, при этом продолжая касаться лбом моего лба.
Я открыла глаза и поняла, что Рейялар все еще не сделал того же. Он держал мое лицо в своих руках и не поднимал веки.
А потом вдруг еле слышно выдохнул:
— Я так хотел этого, Матильда… И я был таким глупцом...
Каждое его слово будто молнией разрезало сознание, пропуская грозовые разряды по нервам.
— Почему?.. — прошептала, не понимая, о чем он говорит.
А затем его багряно-алые глаза распахнулись, пронзая меня насквозь, утягивая в бездонную глубину оттенка рубиновой крови.
— Ты была права, — вместо ответа сказал он, еще сильнее меня запутывая. — Но теперь я понял.
Зато я вообще ничего не поняла...
Он больше ничего не стал объяснять. Взял меня за руку, и еще полдня мы гуляли с ним по дивным садам василисков. Он показывал мне бабочек, рассказывал, как они называются, и несколько из них и вправду на меня сели!
