К счастью, в мире есть Кортни Лав. В частности. И панк-рок в целом. Тяга к конфликту. В тени моих теперь светлых волос я восстанавливаю свое ментальное здоровье. Живущий во мне монстр не сдается. Мой кавалер меня бросает, детей у меня нет. От этого в день, когда мне исполняется тридцать пять, мне хочется сдохнуть. Я толком не понимала, хочу ли я еще показать всему миру, что я такая же женщина, как все. Мне так много твердили: «Значит, вы ненавидите мужчин», – что мне захотелось доказать обратное. Какая нелепость. Пытаться доказать, что я милая женщина. Которая даже может родить. Как и советовали газеты. Но у всех нас та жизнь, которая должна быть, а мне все это не очень-то подходит. Я не нежная я не милая я не добропорядочная. У меня бывают гормональные всплески, которые вызывают вспышки агрессии. Если бы я не была из панк-рока, мне было бы стыдно за то, что я такая. Что я так сделана, что не могу настолько соответствовать. Но я из панк-рока, и я горжусь тем, что у меня это не получается.
«Убийство Гения Домашнего Очага составляло для женщины неотъемлемую часть занятий литературой».
Вирджиния Вулф «Женские профессии»[36]
В интернете мне случайно попалось одно письмо Антонена Арто[37]. Письмо разрыва или по меньшей мере отдаления, адресованное женщине, которую, по его словам, он не может любить. Я прекрасно понимаю, что, если вдаваться в детали, он наверняка был в сложной ситуации. Но на выходе получается вот что: «Мне нужна женщина, которая бы принадлежала только мне, которая ждала бы меня дома в любое время. Я измучен одиночеством. Я не могу больше возвращаться по вечерам в свою одинокую комнату, где у меня под рукой нет никаких жизненных удобств. Мне необходим дом, сию минуту, и женщина, которая бы непрерывно заботилась обо мне, вплоть до самых незначительных мелочей. Ты творческая женщина, у тебя своя жизнь, и ты не можешь мне этого дать. Все, что я тебе говорю, – жестокий эгоизм, но это так. Мне даже не очень нужно, чтобы эта женщина была красива, я не жду от нее излишнего ума и особенно не хочу, чтобы она слишком много думала. Довольно ее абсолютной привязанности ко мне».
С самого детства, со времен «Грендайзера» и «Кэнди-Кэнди»[38], которые шли по телевизору сразу после школы, я обожаю все менять местами, из чистого любопытства.
«Мне нужен мужчина, который бы принадлежал только мне, который ждал бы меня дома в любое время». Это звучит совершенно иначе. Мужчина создан не для того, чтобы сидеть дома и быть чьей-то собственностью. Даже если бы у меня была потребность или желание иметь мужчину, который принадлежал бы только мне, все вокруг мне подсказывает, что надо поумерить пыл и, наоборот, самой без остатка кому-то принадлежать. Это совершенно другая история. Кругом нет никого, кто был бы политически предназначен жертвовать своей жизнью ради того, чтобы облегчать мою. Эти отношения полезности не обоюдны. Точно так же я никогда не смогла бы написать с таким эгоистическим прямодушием: «Мне необходим дом, сию минуту, и мужчина, который бы непрерывно заботился обо мне, вплоть до самых незначительных мелочей». Если я когда-нибудь встречу такого мужчину, это будет значить, что я в состоянии платить ему зарплату. «Мне даже не очень нужно, чтобы этот мужчина был милашкой, я не жду от него излишнего ума и особенно не хочу, чтобы он слишком много думал. Довольно его абсолютной привязанности ко мне».
