Часов в 9 утра на «Нимитце» начались полеты. С интервалом примерно 3–4 минуты в небо поднимались самолеты. Красиво, ничего не скажешь. Мы заняли место на правом траверзе авианосца, чтобы нам было виднее, как они упражняются. Тем временем механик организовал на юте сварочные работы. Как я узнал потом, два матросика в засаленных робах вытащили на ют кусок железа от пайолы, прихватили его к стальной палубе и, выбрав самый толстый электрод для подводной сварки, аккуратно, под присмотром командира БЧ-5, «размазали» его по пайолине. В это время на ГКП началось самое интересное! Я был как раз там. На 16-м канале сначала по-английски, потом почти без акцента, по-русски офицер с «Нимитца» стал убедительно просить нашего командира прекратить сварочные работы, так как сварка наносит значительный ущерб качеству связи диспетчера полетов с самолетами при посадке на авианосец, и это может плачевно кончиться. Кстати, нам тут же было предложено место в ордере: удобные нам сектор пеленгов и диапазон дистанций. Командир благосклонно согласился, сварку прекратили. Больше америкосы особо не выпендривались, спесь куда-то слетела.
А буи – расстрелять
Собственно, корабль непосредственного слежения один против такой компании долго не продержался бы, ну, минут, может быть, 15–20. Но американцы знали, что где-то в районе находится наша многоцелевая атомная подводная лодка, которая может разнести всю авианосную ударную группу в пух и прах одним залпом. А наша задача состояла в том, чтобы каждые 30 минут «выстреливать» в атмосферу координаты главной цели с максимальной точностью. Чтобы принять эти координаты и перенацелить ракеты, нашей подлодке даже не надо было всплывать. Для этого всего на несколько секунд всплывала радиоантенна на специальном буйке, находящемся «на спине» лодки, но за это время обнаружить саму лодку практически невозможно. А самонаводящиеся ракеты, в случае необходимости, выпущенные с лодки даже в старое место цели, с легкостью нашли бы и авианосец, и всю его компанию. За 30 минут далеко не убежишь. Поэтому противолодочные самолеты, взлетающие с «Нимитца», щедро, примерно каждые 4–5 минут сбрасывали в воду радиогидроакустические буи (РГАБы) в надежде обнаружить нашу ПЛ.
Сначала мы притормаживали, поднимали буи для изучения, складировали их для доставки в базу. Этим занимался разведчик (специалист по радиоэлектронной разведке). Потом, когда их стало достаточно много, поступило предложение от командира БЧ-2: если все, что брошено в море – ничье, надо топить РГАБы нещадно. Командир согласился с деловым советом. На крышу ГКП был доставлен матросский матрац (и зачем-то подушка), ротный пулемет Калашникова со снаряженной стопатронной лентой в коробке. Командир корабля, посоветовавшись с разведчиком, резонно посчитал, что стоимость патрона к РПК около 60 копеек, а стоимость РГАБа от тысячи до двух тысяч долларов. На матраце удобно расположился командир зенитной ракетной батареи старший лейтенант Рогожин Сергей, неплохо управлявшийся со смертоносной штуковиной.
