Бейтнер уехал. У него в дороге была какая-то странная история, — его арестовали в Венгрии, — связанная как-то с Гранковским. В чем заключалась эта история — не помню, но мне вообще была непонятна тогда роль Гранковского и его знакомого, какого-то таинственного субъекта, жившего в Цюрихе, который в печати подписывался «Может быть, псевдоним». Оба они были в близких отношениях с Бейтнером. Побывши несколько месяцев в России, Бейтнер совершенно неожиданно приехал к нам в Лондон с молодой женой, сестрой Кузнецова, и поселился там.
Кроме меня, Бейтнеры близко сошлись тогда с Волховским, Чайковским[41] Лазаревым[42] и другими. Из Нижнего Новгорода они получали большие средства, жили довольно широко, помогали лондонским эмигрантам.
Иногда Бейтнер ездил с женой в Швейцарию, в Париж и везде у него среди эмигрантов были большие знакомства.
Как потом обнаружилось, Бейтнер был агент-провокатор и освещал эмигрантов, в том числе и нас. Он, по-видимому, был заагентурен очень молодым, вращаясь в кружках студенческой молодежи, и вначале не имел большого значения для сыска. Съездив в Россию и породнившись там с миллионером Кузнецовым, Бейтнер одно время, так сказать, сбежал от жандармов, но они его отыскали за границей и под угрозой разоблачения заставили служить, когда это ему и не было нужно.
Издание «Народовольца» — Письмо от Азефа
Александр III и Николай II[43] внимательно следили за всем, что делается в нашей эмиграции и, в частности, за всем тем, что касалось «Народовольца». В 1910 году я опубликовал так называемый «Царский Листок» — собрание еженедельных докладов министра внутренних дел Николаю II за 90-е годы. Там целые страницы посвящены изложению полицейской слежки в Лондоне, подробно изложена история издания «Народовольца» и мой суд по поводу его.
…«Народоволец» выходил редко. Вышло всего три номера — в начале года, в августе и ноябре.
…Политическая программа в «Народовольце» была мной выставлена, по обыкновению, очень умеренная — требование конституции Конституция должна была быть дана самим правительством.
…Между первым и третьим номером «Народовольца» я смог побывать в Париже и в Швейцарии, списался с очень многими из эмигрантов.
…Отмечу здесь одно полученное мною письмо, на которое я в свое время не обратил особенного внимания.
Из Германии от Азефа было получено предложение распространять «Народоволец» и связать меня с революционными кружками в России. Азефа я знал очень мало.
