пресс прямо на груду хлопка, а от него задрожал весь пол. Внизу под полом стала лязгать какая-то машина, обвязывая кипу толстой проволокой. Пресс ушел вверх и скрылся в темноте, а в углу ямы белела кипа. Она сама вывалилась в боковую дыру и медленно поехала с четвертого этажа вниз, во двор по деревянной дорожке.
Яма опустела, но снова повалил хлопок сверху. Яма вновь наполнилась хлопком так, что краев не было видно, — они сровнялись с полом прессовальни. Рабочие бродили, еле видя друг друга из-за плавающих волокон хлопка, и усаживались, где попало, чтобы передохнуть.
Кадырбая в этот день поминутно клонило ко сну. Последнюю неделю Ахмед ничего не давал ему, кроме лепешек, и Кадырбай совсем ослабел. Кроме того, от холодного дождя и ветра он очень продрог, а тут было так тепло. Ласковый пушистый хлопок давал покой, грел и был мягче пуха. Так хорошо было забыться от всех горестей и растянувшись погреть в хлопке озябшие руки и ноги! Кадырбай опустился на ворох хлопка рядом с ямой и мгновенно забылся тяжелым сном. Он вздрагивал, ворочался, нежный белый пух облеплял его при каждом движении, и скоро Кадырбай слился с белым, ласковым сугробом хлопка и погрузился в блаженное забвение отдыха.
Скоро будет вторая ночная смена. Сверху из темноты кто-то закричал:
— Ой, уртакляр (товарищи), хлопка больше нету. И скоро будет смена. Мы уходим.
Рабочие побросали лопаты и стали надевать одежду, разбросанную по всей прессовальне. Минут через двадцать раздался второй гудок и работа завода пошла обычным порядком. В прессовальню вошла вторая ночная смена. Сверху хлынул белый поток, кто-то из рабочих потянул за веревку, и снова от пресса задрожал весь пол. Забрезжил мутный рассвет, сквозь сетку дождя стали видны деревья и двор завода. В прессовальню заглянул кочегар Юсуп и пошел дальше. Бухарцы искали друг друга, чтобы итти в контору завода за деньгами. Но в это время на дворе, там, где грузчики громоздили всю ночь новые кипы, что-то случилось. Несколько человек с ужасом разбежались по всему заводу, тревожно завыл гудок, и весь завод остановился в одну минуту. Из всех дверей бежали люди на склад, и безмолвная толпа, с ужасом глядя вверх, сгрудилась у стены хлопка. Сквозь лившийся дождь, среди кип, изготовленных за ночь, на высоте третьего этажа, лежала розовая кипа, и от дождя с нее текли вниз розовые полосы.
— Да ведь это Кадырбай,— тихо и отчетливо проговорил кто-то из бухарцев, и вся толпа содрогнулась от ужаса. Несколько человек бросились с шестами на верх кипы, карабкаясь по груде хлопновых кип, и, наконец, ее столкнули шестами. Она стала катиться и падать с уступа на уступ, а люди внизу стонали от ужаса при каждом ее толчке. Наконец, она скатилась. Несколько человек взвалили ее на тачку и повезли к конторе завода, а с нее текли розовые ручьи и оставляли следы по дождевым лужам.
