— Красная роза... — прошептал Селим, и, широко открыв глаза, уставился на коптилку.
— Плохо, — сказал второй гость. — Ты, может быть, не знаешь, Кадырбай, но твоего дядю амлекдар заковал в каменные колодки, от которых ты убежал, и теперь он сидит в темном клоповнике.
Кадырбай посмотрел на жену. Она покачнулась, но не сказала ни слова. Гость тоскливо продолжал:
— Скоро кончается работа на заводе, потому что идут дожди, и скоро завод будет делать только одно мыло. Масло и хлопок уже кончаются. Куда мы тогда пойдем? Толстый Ахмед звал меня к себе на работу. Он говорит, что у него недалеко от города есть родственник, у которого можно будет работать чарикером (батраком) за четвертую часть. Это очень мало, и если бы русские узнали, то они посадили бы Ахмеда в тюрьму. Я работал бы и за четвертую часть, только Ахмед будет плохо платить.
— Ахмед меня тоже звал. — сказал Кадырбай, — но я тоже боюсь. Он и этого не даст.
Тут все стали говорить о полевых работах, так как все были земледельцы и любили потолковать о земле.
— Если посеять три танапа (полдесятины) пшеницы и хлопка,—говорил Кадырбай,—то во второй урожай можно посеять кукурузную паю (полову) \ и свезти в город. Тогда и заработок будет тоже.
Но кочегар улыбнулся и сказал:
— Ахмед обещает дать омачь (деревянный плуг) и семена, но можно ли работать у закятчи?!
— Да, Ахмед очень жадный человек, — сказал Кадырбай.
— Мой знакомый, который приехал из Бухары,— продолжал кочегар! — говорит, что Ахмед был закятчи (сборщиком податей) и воровал, потому и уехал из Бухары.
Разговор продолжался бы дальше, но послышался заунывный рев гудка, и Кадырбай встал. Ему надо было итти в первую ночную смену.
Гости стали прощаться. Кадырбай погладил по голове жену, поцеловал Селима и вышел во двор. Холодный осенний дождь за два квартала промочил его ватный халат насквозь, а он спешил по кривым улицам туземного города, скользя и опираясь о дувала, потому что здесь ни зги не было видно. Надо было притти без опоздания ко второму гудку.
Когда Кадырбай шагнул в калитку завода, ночной сторож взял его за руку и повел в контору. Здесь было светло, как днем, и очень чисто, и Кадырбай с удовольствием огляделся вокруг, не замечая, что с него стекает вода, и он оставляет за собой на полу целые лужи. Потом он взглянул в сторону стола и вздрогнул. Около стола стоял бледный Ахмед, а по бокам стояли два красноармейца с саблями наголо. Какой-то военный в синем шлеме сидел за столом и писал. Он подозвал Кадырбая к столу и спросил:
