Никто не предупреждал уставших красноармейцев, что враг борется только предательством, что для голодного, уставшего северянина шаганская и даже чарджуйская дыня — яд, и красноармейцы разбрелись по базару.
Только этого и надо было.
В несколько часов весь базар был уставлен арбами с дынями, которые навезли басмачи из ближайших кишлаков.
Чайханщики удерживали красноармейцев и даже ссорились с ними, но остановить никого не могли.
Ведь все так просто.
В этом году такой урожай, и когда больше продают, дешевле просят.
— Малярия. Лихорадка,— твердил базарный аксакал, отталкивая людей, но его никто не слушал, и дыни шли нарасхват, чуть не задаром, а лукавые, предательские улыбочки продавцов красноармейцы встречали хохотом, как знак добродушия.
Через два дня вспыхнула малярия, и третья часть огромного эшелона свалилась в госпиталь.
Первый удар был уже нанесен. Красноармейцы поняли урок, но было поздно. Все палаты и коридоры госпиталя были заставлены койками.
Внутри госпиталя было как в погребе, от льда на головах. Ни у кого меньше 40° не было, и сторожа швабрами гнали воду с каменного пола днем и ночью, а когда пришла желтая лихорадка с дезинтерией, то из госпиталя на носилках стали выносить трупы днем и ночью.
Дело было сделано, и базарная площадь вымерла. Солнце жгло отвесными лучами завядшие дынные корки и семечки, а скромные торговцы рыскали кругом города на туркменских жеребцах, вооруженные до зубов, и радостная весть о желтой лихорадке у тортынчи - шайтанляр (чертей - большевиков) покатилась от одной банды к другой.
Мирные жители раньше жались к крепости, как цыплята к наседке; теперь они уходили в другие города, так как нападения басмачей можно было ждать с часа на час.
Но отряд не одумался.
Правда, через две недели, обезумевшие от усталости и бессонницы врачи и фельдшера прекратили желтую лихорадку, но третьей части отряда уже не было на свете, а остальные без хины были ни на что не годны.
Раздраженные люди теряли всякую выдержку и требовали от командиров удобств:
„В экспедицию пешком, или верхом, по степи?! Не-ет, брат, шалишь, будя". И они потребовали арб.
Беда была не в арбах, а в том, что отряд терял подвижность, и враг на каждом шагу имел возможность ставить ловушки. Пока скрипучие арбы вереницей тянулись к крепости, враг за городом спешно готовился к приему гостей...
За двадцать верст от города, туда, где была безводная долина, выжженная, как новый кирпич, вооруженные всадники гнали отличный сытый скот, и когда подошел отряд, сцена была уже готова.
