Зверь оскалился и прыгнул.
Только и успел, что выставить руку, да захрипеть, едва зубы сжались. Нет, не прокусил, шуба то у меня знатная, сам шил, оттого и грубая, но оборотень руку ломает, все сильнее сжимая челюсти.
Вой, далекий и печальный прорвался в мою личную тишину. И вдруг оборотень отпустил.
А справа серая тень, и еще, и еще.
Волки.
Как крысы порой загрызали неосторожного человека в покинутых городах, так волки сейчас всей стаей набросились на оборотня. И рвали, грызли, гибли под его ударами, но не отступали. И Серый, мой серый, рывком вгрызся в горло оборотня, чтоб отпустить только при последнем вздохе.
И победили, смогли.
Сидя на льду промерзшей реки, я осторожно растирал замерзшие руки. Правую сразу в перчатку сунул, ею едва мог шевелить. Левой взял нож, пошел добивать оборотней. Тут оно как — если голову не отделить, они почитай через сутки восстать могут. Возился долго — оно ведь ножом пилить шею не особо удобно, да еще и левой рукой. Время от времени снова прятал в рукавицу, ждал, пока согреется. Так до сумерек и провозился. А потом, оно ведь и следы скрыть надо.
И я устало поднялся на пригорок. Волки сновали повсюду, да не трогали. Видать свой я для них стал. До ночи брал полярных, тащил на лед, бросал поверх оборотней. Работа нудная, особливо с одной рукой, да делать нечего. И уже не думая о похлебке, что остыла в землянке, шел в лес, находил полярного, волок к реке. Сколько их? Снег скрипел все сильнее, холод проникал с каждым вздохом, а бросить нельзя. Сволок всех на кучу. Наломал кустарников-однолеток. Этот сушняк принимается быстро, да горит недолго. Потому поверх натаскал еще веток.
Когда взошла луна, почитай уже и закончил.
Осторожно поднес к хворосту термит, чиркнул зажигалкой. Газа в ней давно уже нет, но искру дает как полагается. А там уж и свечка термитника занялась. Бросил наверх, и отойдя от занимающегося погребального костра, устало сел на бревно. Оно вмерзло в реку, но сухая часть получше льда али снега будет.
Долго сидел и смотрел на костер. Вот и согрелся. Даже рукавицы снял и протянул левую руку к огню. Правая болела нестерпимо, ну да не до нее сейчас. Горело ярко. Вода от растаявшего снега и льда шипела, но потушить пламя не могла — термит пока не прогорит, ему для горения и кислород не нужен. Так и лед растает, горелые останки провалятся под воду, та вновь замерзнет и следов не останется никаких. Кровь, что красными цветами на снегу реет, снег же и засыплет. У меня ногу на погоду дергает, так что завтра и ожидать метель.
