— И за что изверги окаянные в тюрьму его сажают! И чем он не угодил им, жандармам проклятым!
Увидев, наконец, себя в одном нижнем белье, Рязанов смутился, поморщился и пошел в свою комнату. Но уснуть он больше не мог.
Милиционеры явились снова. Они чертыхались, осматривая комнаты, сени, чердак. Слазили в подполье.
— Я арестую вас за сокрытие преступника и обман властей, — строго проговорил милиционер, который показывал Рязанову ордер на арест Алеши.
— Я сказал вам истину. За ним пришел какой-то парень…
— На завод Алексея Иванова никто не вызывал!
— Ну, уж этого я не знаю, — развел руками Рязанов. — Что слышал, то и говорю.
— Где он? — вопрос был задан теперь Матрене Ивановне.
— Квартирант Геннадий Евгеньевич сказал сущую правду…
11
Долго ждали с германской сынов Завгородние. Истомилось, выболело сердце Домны. Сколько раз она с надеждой выходила во двор на случайный стук калитки и с печалью возвращалась додумывать свои тревожные думы! Больше всего ее беспокоил Роман. Он был на фронте. И каждую минуту могла прийти страшная весть. Днем ждала, а по ночам видела его во сне. И сны-то снились такие, что утром Домна не находила себе места. То Роман скакал куда-то на белом коне, то помогал белить матери избу. Как ни прикинь, а все не к добру.
Однако вернулись домой сыновья. Яков пришел целехонек. Разминулся со смертью и Роман. Пощадила его злодейка-пуля: в руку впилась.
Радовалась Домна счастью своих детей, да короткой была радость. В постылую, лихую годину снова ушли они навстречу суровой судьбе. И опять потянулись дни в ожидании и тревоге.
Пусто стало в доме Завгородних. Пусто и тихо. Управившись по хозяйству, Домна молча, без цели бродила по комнатам, натыкаясь на стулья. Глядя на нее, тяжело отдувался и озабоченно подергивал бороду Макар Артемьевич. А с наступлением весны он перебрался в завозню и выходил оттуда лишь к столу да по нужде.
Любка старалась забыться в работе. Поднявшись чуть свет, она шла давать корм скотине. Потом принималась за стряпню, варила обед или парила картошку для свиней, выносила пойло. Хлопотала в курятнике, пряла шерсть. И так весь день.
Со двора она не выходила неделями. Роман может прийти домой в любое время. Придет ненадолго, чтоб только с семьей повидаться. И отлучись Любка — не увидит его.
«Хоть бы весточку какую подал», — думала, с беспокойством глядя в сторону огородов. Он явится отсюда, горячий от скорой ходьбы, улыбнется радостно и возьмет Любку на руки.
