На околице села поднялась стрельба. Мотострелки, решив, что с огневыми точками врага покончено, пошли в атаку. Но пулемет, расположенный на чердаке хаты, дал о себе знать.
Устин и Шмиль переглянулись. Что же делать? Эта огневая точка на их совести. Они побежали вдоль огорода к подворью хаты, откуда строчил пулемет. Остановились у плетня. Отсюда хорошо было видно, как «плевался» с чердака огнем немецкий пулемет. Устин поставил рогачи трофейного пулемета на плетень, прицелился, нажал на спуск.
Пулемет немцев на чердаке замолчал. А над соломенной крышей появился дым, из стрехи вырвалось пламя.
— Проклятье! — закричал Гутыря. — Диск заряжен зажигательными пулями!
В село с криками «Ура!» ворвались мотострелки.
Вскоре бой затих. Но старший лейтенант Сероштан понимал, что немцы с потерей Гуты не смирятся. Они предпримут еще не одну попытку отбить село. Хорошо, что подошли свежие силы — противотанковые орудия, бронебойщики с ПТР. Гитлеровцы вот-вот пойдут в атаку. И наверняка бросят в бой танки.
Огонь с крыши, подожженной Гутырей, перекинулся на стены хаты. Сельчане и бойцы начали тушить пожар. Ведь рядом стояли другие хаты с низко насупленными соломенными и тростниковыми стрехами, на которые могло в любую минуту перекинуться пламя.
Старики, женщины, подростки передавали по цепочке бойцам ведра с водой, которую черпали в кринице. Те подхватывали их, ныряли в клубы дыма и выливали воду на охваченные пламенем стены хаты.
Когда пожар наконец потушили, Шмиль подошел к толпе сельчан, спросил:
— Кто та женщина, которую немцы увезли на транспортере?
— Она называла себя Надеждой Калиной. Приехали они с нею на бронетранспортере…
— На другой машине привезли собаку…
— Да да… У Микитихи сразу за подворьем яма выкопана для картошки и бурака. Немцы кинули в ту яму собаку…
— Наверно, хотели кинуть туда и Надю, но не успели. Как раз вы уничтожили немецких пулеметчиков…
— Собака… Яма… Надя… Ничего не понимаю. Зачем это им? — пожал недоуменно плечами Шмиль.
— Говорят, что у немцев есть такая псарня, где содержат голодных собак, а потом натравливают их на людей.
— А когда привезли пленницу?
— Утром…
— Ее охраняли двое с автоматами и один наш…
— Какой там наш? Оборотень, предатель…
— Вадимом его звать. Так к нему обращалась Надя…
Устин, слышавший этот разговор, подошел к Шмилю.
— Вадимом, говорите, звать? А фамилия его случайно не Перелетный?
— Этого мы не знаем…
— Фамилии его не слышали… — зашумели в ответ сельчане.
