— Донерветер! Когда же проклятый солнце разгонит туман! — выругался Бремк. — Наш фюрер не любит солнца. И правильно. Вся беда на земле из-за солнца.
— Через полчаса поедем, — сказал Магер, причмокивая. Он любил вкусно поесть.
Надежда тоже подумала о солнце. Она знала еще со школьной скамьи, что с сегодняшнего дня солнце поворачивает на зиму. Таков закон природы. Скатывается вниз и орбита ее жизни. Надя хотела одного — чтобы поскорее закончились все эти мучения.
Немцы и Перелетный подошли к окну: туман рассеивался. Услышало-таки солнце их гнев и ругань. Можно выезжать.
Надежда напрягла слух. Где-то далеко гремели артиллерийские выстрелы, ревели самолеты. До ее слуха донеслись и удары колокола: бэм… бэм… бэм… бэм…
Надежда вздрогнула, будто снова услышала крики детей, женщин, закрытых в облитой керосином и уже подожженной церкви. Перед ее глазами предстали суетливые солдаты, бегающие с канистрами от хаты к хате. Когда керосина не хватило, чтобы поджечь все село, каратели стали бить по хатам из пулеметов зажигательными пулями. Наверное, лишь она одна, Надя Калина, из всех односельчан и осталась в живых, потому что от нее Вассерман ждет признания о сабле, изукрашенной серебром и золотом, с эфесом, усыпанным драгоценными камнями…
«Бэм… бэм… бэм… бэм…» — звучало в ушах Нади. Удары колокола смешались с грохотом разрывов бомб и снарядов.
«Видимо, поздно вы, хлопцы-красноармейцы, приедете…» — подумала с болью Надя.
Гул самолетов раздался над хатой.
— Это советские «илы» — «черная смерть»! — закричал Бремк, — Надо прятаться в погреб! Хорошо, что не выехали раньше, накрыли бы нас на шоссе!
Самолеты с ревом пронеслись над селом. Ударили немецкие зенитки и крупнокалиберные пулеметы. Земля вздрогнула от взрывов бомб.
Магер, Бремк и Перелетный, толкая в спину Надежду Калину, побежали к погребу.
«Двенадцать наших самолетов!» — успела сосчитать Надежда, остановившись перед входом в погреб. Она окинула взглядом подворье — лежал бы поблизости топор. Перерубила бы проволоку…
Бремк дернул телефонный кабель, Надежда упала.
— Больно же! Ироды проклятые!..
Опять послышались удары колокола. И Надежде снова представилась страшная картина — вся в огне церковь, заполненная сельчанами. «Ад в родном селе над Десною…» — вздохнула горестно она.
Надежда плакала от своего бессилия. Думала, что слез у нее уже давно нет, последние выплакала во время пожара и расстрелов в селе. Но, оказывается, где-то на самом донышке еще были эти слезы и вот полились ручьем. Еще бы! В небе летают «илы», где-то поблизости гремит фронт, откатываясь к Киеву и Остру, а ей так и не дождаться своих, не быть освобожденной из тяжкой неволи.
