Перелетный был недалек от истины.
Перед нежданными гостями Параска Даниловна вынуждена была быть вежливой, предусмотрительной, как она говорила, «стелиться». Присутствие в ее хате эсэсовцев не пускало на порог полицаев, которые ловили девчат и хлопцев для отправки в Германию. Ее семнадцатилетняя Зина уже неделю как прячется на лугу, возле маленького озерка, в стожке сена. Так что хочешь не хочешь, а будешь вежливой с этими шкуродерами.
Параска Даниловна поставила на стол еще и миску с солеными огурцами и помидорами, тайком вздохнула, остановив сочувствующий взгляд на пленнице.
— И ты поешь, дочка.
— Спасибо, тетенька, — ответила Надежда. — Я Надя Калина. А брат мой Терентий Живица был в пограничниках. Это я так говорю, на всякий случай.
— Осунулась ты, ешь. Может, бог даст, все пройдет, все образуется. Не забуду ни про тебя, ни про твоего брата.
Чтобы не мозолить глаза своим присутствием Бремку и хитрому, всегда себе на уме Перелетному, Параска Даниловна вышла из горницы, приговаривая:
— Ох-хо-хо… Когда же все это кончится?..
Шофер Магер порезал шмат сала на кусочки, открыл банку сардин. Бремк наполнил рюмки коньяком, положил свободный конец телефонного кабеля на диван, стоявший возле стены. Он не отпускал от себя пленницу даже во время обеда.
— Ешь! — процедил сквозь зубы Вадим Перелетный, вытаращив глаза на Надежду.
— Не хочется, — спокойно ответила Надя.
— Будешь! — рявкнул Бремк. Он стиснул кулаки. «Если бы не приказ шефа, я бы тебе в рот затолкал всю картошку!»
Бремку надо было держать себя в руках. В смерти художницы Софии Шаблий штурмбанфюрер Вассерман обвинил не только солдат, которые вели ее по улице, но и его, Бремка: дескать, перестарались. Хотя он не бил тогда старуху. Просто сердце у тетки генерала Шаблия не выдержало, разорвалось… Теперь же надо беречь для шефа Надежду, следить, чтобы до приезда Вассермана и волосинка не упала с ее головы.
Бремку уже осточертела возня с этой саблей. Возможно, ее и нет. Возможно, это просто легенда, выдуманная самим Перелетным, чтобы быть ближе к штурмбанфюреру и подальше от фронта, куда посылают власовцев и других предателей. Но приказ есть приказ.
— Поешь, Надя, — пододвинул миску к пленной Перелетный. — Хватит тебе точить зубы на меня. Война ведь. Не я поджигал твою хату, не я убивал мать…
Надежда бросила презрительный взгляд на Перелетного.
— Я же сказала: не хочу.
— Ну как знаешь, — пожал плечами Перелетный.
Немцы и Перелетный выпили, начали закусывать.
