Начали строить и мост через Днепр.
Саперам помогали местные сельчане — старики, женщины, подростки, инвалиды. Пришли все, кто мог хоть что-нибудь делать, захватив с собой кто топор, кто пилу, кто лом или кувалду.
Бородатый старик без левой руки на большом фанерном листе написал мелом: «Даешь мост за две недели!» Щит поставили на куче песка.
Генерал Шаблий, увидев его, улыбнулся.
Мост через Днепр — трудная, почти непосильная работа в условиях бомбардировок и обстрелов. Однако мост необходим. Понтонные парки, металлические конструкции для моста через Днепр находятся еще где-то на железнодорожных узлах Белгорода, Воронежа, а плацдарм на Днепре уже захвачен.
Все ломало стратегию вдохновителя создания «Днепровского вала» генерал-фельдмаршала Эриха фон Манштейна. Правда, форсирование Днепра на юг от Киева еще не означало создания русскими стратегического плацдарма на Правобережье. Войскам, которыми командовал генерал армии Ватутин, еще надо было выйти на оперативный простор, ввести в действие танковую армию. Форсирование Днепра вблизи старинного украинского города Переяслава было неожиданным для немецкого командования. Внезапным оно оказалось и для инженерных войск и тылов Воронежского фронта.
Теперь нужен был срочно мост. Иначе танковая армия, тяжелая корпусная артиллерия могут надолго остановиться на левом берегу. Без танков, без «бога войны» — тяжелой артиллерии — немыслимы выход войск на оперативный простор и взятие Киева, столицы Украины.
Шаблий подошел к мостостроителям. Два офицера держали в руках большой лист бумаги с начерченной схемой будущего моста.
— Неужели успеете сделать за две недели? — спросил их Семен Кондратьевич, кивнув на схему.
— Должны бы управиться, — ответил стоявший рядом усатый плотник.
— А может, удастся и за десять дней, — произнес не очень уверенно лысый старик с топором в руке.
— Невероятно, — прошептал Шаблий. — Такая ведь широкая река… Да еще эти проклятые бомбардировщики…
— Все знают, что это невероятно, — тихо произнес офицер. — Но знаем и то, что надо.
«На Днепре все, весь народ солдаты! — подумал генерал, увидев на песчаной дюне деда, опиравшегося на клюку. — Одет во все полотняное. Наверное, сам шил или старуха…»
Старик щурил глаза и время от времени вытирал их рукавом полотняной рубахи.
Семен Кондратьевич подошел к нему.
— Добрый день, дедушка.
— Здорово, добрый человек.
— Смотрите, как ваши земляки мост строят?
— Рад бы глядеть, да глаза еле видят. Мне уже за восемьдесят. Ночью перевозил на пароме наших артиллеристов на тот берег. Затопил свой паром, когда наша армия оставила Днепр. А теперь вот поднял. Пригодился. Шевченко я, Роман Аверьянович, добрый человек.
