— Хватит трепаться! — оборвал Андрей повара. — Ты мяса в суп-то положил?
— Ты, Андрей, привык к генеральскому меню. Знамо дело. А тут бери, что дают. А дают то, что положено. Смотрите, братцы! Я Стоколосу налил лишний котелок, а он еще и нос задирает. Ишь недовольный! Кто следующий?
— А что у тебя, товарищ генерал кухни, дополнительно на второе? — спросил кто-то из артиллеристов.
— Шрапнель! Это чтоб завтра не забыли, чем бить по фрицам. А выпадет честь мне еще сварить завтрак, то предложу бронебойку на второе — гречку. В ней железа на трехдюймовый снаряд хватит! Раз поел, еще раз перекусил, и будет мускулатура, как у пограничника Живицы.
Терентий и Андрей повесили на палку котелки с гороховым супом и кашей.
— А где ваше спасибо, пограничники? — упрекнул их разговорчивый повар. — Ладно, идите. Обойдусь и без вашей благодарности. Подходи, кто следующий? Завтра буду на боевой позиции. На кухне каникулы, пока не возьмем Киев. Так что берите суп гороховый и ешьте от пуза!..
Бывшие пограничники почувствовали себя уютно в холодном осеннем лесу — с ними ужинала Маргарита Григорьевна. От ее присутствия было по-домашнему тепло и к мирные дни на заставе. Все бойцы заставы с уважением относились к ней. Часто по вечерам она вместе с дочерью Лесей пела им украинские песни. Иногда и подкармливала их чем-нибудь вкусным, принесенным из дома. Сейчас Колотухе, Живице и Стоколосу показалось, что Маргарита Григорьевна и замуж вышла за командира дивизии Сильченко лишь потому, чтобы быть ближе к ним, пограничникам, и ни по каким другим причинам.
Из-за деревьев вышел Василий Волков, сел возле Стоколоса.
— Ты где, друг любезный, пропадаешь? — Андрей подвинул ему котелок с супом. — Ешь, а то остынет. Но сначала прими наши поздравления. Ведь у тебя сегодня праздник. Максима мы уже поздравили. А ты куда-то исчез.
— Спасибо, — сказал Василий и, не проронив больше ни слова, стал есть суп.
В тот же вечер командующий группой армий «Юг» генерал-фельдмаршал Эрих Манштейн находился в своем кировоградском бункере и ждал вестей с фронта.
Лицо его было чисто выбрито, выглядел он моложе своих пятидесяти шести лет. Поредевшие седые волосы были гладко причесаны, от этого голова с чересчур покатым для арийского черепа лбом казалась как бы приплюснутой. Взгляд его серых глаз был всегда прищуренный, глубокий, крючковатый нос и сгорбленная фигура придавали схожесть с вороном, готовым вот-вот взлететь.
Вошел быстрыми шагами растерянный оберст Вассерман с папкой в руке.
