«Это они меня за Сталинград!..» Был он вместе с Максимом Колотухой в Сталинграде в августе сорок второго. Там их ранило. Знает, какие огромные потери понесли гитлеровцы в битве за этот город. Теперь они хотят во что бы то ни стало удержаться, перезимовать на Днепре. Это подтверждают и их упорное сопротивление, и оборонные сооружения на правом берегу Славутича.
Где-то далеко гудели самолеты. Время от времени темное небо прорезали сполохи осветительных ракет. Иногда из сонных дзотов строчили пулеметы. И опять наступала тишина, которую нарушало лишь тихое журчание ручья на дне оврага.
Максим Колотуха взглянул на светящийся циферблат трофейных часов. До начала операции оставалось пятнадцать минут — подобраться к немецкому блиндажу им надо как раз в пересменку часовых.
«Успеем, — решил Колотуха. — Пусть бойцы немного отдохнут».
Терентий Живица смотрел не на небо, а на ручей. Еще с довоенных лет привык он смотреть не вверх, в небо, а вниз, на землю, которую пахал тракторным плугом, бороновал, засевал зерном, подсолнухом, просом или гречихой — ею так богаты нивы Черниговщины. Когда ж ему, селянину, было смотреть вверх, любоваться голубизной неба.
С того дня как сожгли родное село и погибла мать, Терентий стал хмурым, печальным. А тут еще и смерть Артура Рубена. Живица совсем потерял покой. Казнил себя, что опоздал, не успел на какое-то мгновение прошить пулями штурмбанфюрера Вассермана. Одно мгновение, а мучиться теперь придется всю жизнь.
— Не пора ли нам? — прошептал Стоколос.
— Пора, братцы! — кивнул Волков.
Все встали.
Максим Колотуха повернулся к Живице.
— Прошу тебя: осторожней обходись с часовым. Угомони свою злость, не убивай кулаком фрицев. Слышишь меня, товарищ ефрейтор?
— Слышу, — недовольным голосом ответил Терентий и добавил шепотом на ухо Стоколосу: — Служака. Теперь и к своей Галине будет обращаться: «Слышишь, товарищ ефрейтор Галя? Я хочу с тобой поцеловаться!» Уродится же такой! Хорошо, что ему звание младшего лейтенанта до сих пор не присвоили.
Пикировались, спорили Живица с Колотухой еще с довоенного времени. Но словесные их стычки были незлобивыми. Старшина заметил, что Живица принадлежит к людям простодушным, которые всем и всему верят. Вот и стал подначивать его. Терентий почти все шутки, подначки Максима воспринимал всерьез, потому и сложилось у него мнение, что старшина Колотуха — служака до мозга костей, что дай такому возможность, и он «будет вить из солдат веревки». Но стоило им не видеться хотя бы полдня, как они уже вздыхали, хандрили друг без друга, а сослуживцам становилось скучно без их перепалок.
