Берег в этом месте был крутой. Зеленый гладкий склон заканчивался желтой песчаной полосой. На песке четко отпечатались малюсенькие крестики — птичьи следы. Маняша порадовалась, что еще может без очков различать такую малость. Потом увидела в реке рыбу величиной с ладонь. Она стояла возле берега, как бы принюхивалась, и у нее чуть-чуть шевелились красные плавнички.
— Ну чего ты стоишь, глупая? — дружелюбно спросила Маняша. — Хочешь на крючок подцепиться? Плыви в омут. Ну плыви скорее!
И рыба поплыла вглубь, словно послушалась, Маняша улыбнулась, перевела взгляд на середину речки, где ветер тонко рябил воду. Так же вот и в детстве, она помнила, мерцала веселая рябь на речке Шахе…
«Как это дядя Лукьян про облака сказал? — подумала Маняша. — Что они плывут, плывут… Мы перемрем — они плыть не перестанут. Так вроде. И верно, это же самое и про речку можно сказать. Одни умрут, другие будут, и те в землю сойдут в свое время, а ветер все не перестанет воду рябить. Белого света не убавится, никто с собой и капли малой в могилу не унесет, все для других останется. Только бы жили все не злобно, не завистливо. К чему? Конец для всех один, только сроки разные. Пашка раньше, я позже, а вполне могло быть и наоборот».
И мысли у Маняши вновь возвратились к старому, к тому, что было связано у нее с Пашкой Кривобоковой.
7
Старая вязниковская знакомая сказала Маняше, что они, видно, одной веревочкой связаны. То есть судьба у них такая — рядом жить. «Может, и умрем вместе, и положат нас рядом», — шутила она, по-своему кривя губы: они у нее растягивались куда-то вбок, чуть ли не к подбородку. В Вязниках таких гримас у Пашки на лице Маняша не примечала.
Кривобокова, еще когда работала в конторе, все набивалась к Маняше в гости, манила к себе на квартиру, которую снимала у какой-то одинокой старухи. Маняша отнекивалась, находила причины, чтобы не пойти к Пашке, не отвечала на ее намеки. «Ну как? Ну что?» — настаивала Кривобокова, встречаясь с Маняшей на территории «утильки». «Вот еще привязалась! — сердито думала Маняша. — Больно нужна ты мне…» Она помнила, как закончился у них разговор за ресторанным столиком, и не хотела, чтобы это повторилось. Разные скандалы, слезы на людях, шум — все это Маняше было не по душе. А Пашка скучала без громких разговоров, крика, выпивок, сплетен. Она искала себе подруг и, как все люди, обживающиеся на новом месте, первое время чувствовала себя неприкаянной. Тогда Маняша ей особенно была нужна. Через нее Пашка искала знакомств. С ней, видно, ей хотелось иногда вспомнить старое. Ей-то хотелось, да Маняша избегала этого.
