— Терпи, бяшка, — шепотом промолвила Маняша. — Такого вот квартиранта к тебе подселили…
«Беда, беда теперь с ним!» — подумала она.
Постояв возле сарая, Маняша возвратилась назад, на крыльцо.
«Тихо-то как! Вроде бы и тишины такой никогда не было…»
А и в самом деле тишина стояла неслыханная, веточка и та нигде не шевелилась, ни шороха, ни хруста не раздавалось вокруг, и даже шум машин почему-то не долетал из центра города. Да и поздновато было, машины тоже уснули…
«Светлый мир, — успокоенно подумала Маняша. — Вот так добром бы все. Без драк, без войны».
Хорошо было в мире, хорошо, и душа у Маняши тихо радовалась. Рядом сидел сын. Сияло праздничное небо.
«Звезд-то сколько, звезд! И не пересчитаешь их».
Маняша так долго водила по небу взглядом, что у нее даже закружилась голова. Чтобы не упасть, она ухватилась за крылечную стойку. И только, переждав малость, махнула рукой и прошла на веранду.
Сын поднялся ей навстречу, не выпуская тетрадки из рук.
— Ты где была, мама?
— Да так, на улице постояла…
— Уснул дядя Лукьян?
— Храпи-ит. Легкий он человек. У него изба сгорела, а ему и горюшка мало.
— Хорошо это или плохо?
— Чего же хорошего. Какой ни на есть, а все ж дом был.
— Садись, мама. Если спать не хочешь, поговорим немного.
— Еще высплюсь, сынок. Смотри, как ты.
— Я раньше двенадцати никогда не ложусь. Который у нас час? Всего лишь пятнадцать двенадцатого. Время есть.
Маняша сидела на диванчике, меньшой напротив нее на стуле.
— Чудно, сынок? Кем же ты теперь работаешь?
— О моей работе мы еще поговорим, мама. Ты лучше о себе расскажи. Часто ли хвораешь?
— Какая хворь, некогда хворать. Вот только сердце стало побаливать. Так уж годы, сынок, не молодой возраст.
— А к врачу, конечно, не сходила?
— Не привыкла я врачей беспокоить. Пусть они молодых лучше лечат, а нам, старым бабкам, чего уж… — Маняша усмехнулась. — Я не была у них, у врачей, ни разу. Ну их. У меня травки есть. Я вот тебе покажу, сам научишься и жену научишь.
— Травки дело хорошее, но врачу тоже надо показаться. Ладно, вот поедем ко мне, я сам тебя поведу.
«Никуда я не поеду, — подумала Маняша. — Как ехать? Козу-то на кого?.. На дядю Лукьяна ее не оставишь».
Маняша представила, как сосед-погорелец доит ее гулену-козу, и ей стало смешно.
— Ты что улыбаешься?
— Да что, сынок… Я вот подумала. Ты давеча-то говорил… Ну вот Пашка Кривобокова. Вот дядя Лукьян. Вот я. А что это такое?
Маняша сказала, чтобы отвести мысли от козы. Но вдруг ее словно укололо. Она увидела Пашку, дядю Лукьяна и себя рядом с ними. Вот они сидят, двое живых и одна покойница. А что же это такое? И зачем?..
