— Ну, — сказал Степан, — как знаешь. Неволить не собираюсь. Прощайте тогда.
Обнял дочь, обнял внука, крепко стиснул за плечи Александра. Впервые его видели таким разволнованным.
— Не поминай лихом, Сашка. Вряд ли еще свидимся. Верь не верь, а мне жалко с тобой прощаться.
Ушел, прихрамывая сильнее обычного. На белой песчаной дороге, петлявшей по косогору, еще долго темнела одинокая его фигура.
Всего можно было ждать от Степана Гнеушева, но только не возвращения обратно. А он приехал через месяц — со всем барахлишком, с узлами и корзинами. Его жена молча плакала, а сам Степан не был ни раздосадован, ни сконфужен. Какая-то даже умиротворенность читалась на его лице.
— Не жалею, что съездил. Могилам родительским поклонился. Донской водицы хлебнул.
— А почему же не остались?
— Не вышло. Да и не могло выйти. Зря понадеялся.
— Какая все-таки причина-то?
— Эх, Сашка, всю жизнь я зарок соблюдал: о сделанном не жалей, назад не поворачивай. А тут первый раз нарушил, попробовал вспять шагнуть. Дурак.
— Что, плохо вас встретили?
— Само собой, что не хлебом-солью. Кому я там нужен? Только дело-то не в этом, мне плевать, как на меня смотрят… Дело в том, что жизнь-то совсем другая там укоренилась. Смешно думать, будто я к ней привыкну. Не бывает, чтоб все в ногу шли, а один — не в ногу, и его бы не поправляли…
В разговор вмешалась мать Александра:
— Ну, сват, делать нечего, оставайтесь у нас. Александр как раз новый дом ставит. Места всем хватит.
— Да у меня небось свой дом уцелел, — сказал Степан.
— Опять хочешь на Расъю? Опять в лесу темном сидеть?
— Там зато мне указчиков нету.
— И охота тебе, сват, куражиться! — не вытерпела мать. — Ты как полоумный дед на гулянке, ей-богу!
Спокойно, устало, почти равнодушно взглянул на нее Степан.
— Кому я в темном-то лесу помешаю? — сказал он.
— Да ведь старый уже! И старуху свою пожалел бы, каково ей без подмоги?
— Ничего, — сказал Степан. — С протянутой рукой к вам не придем.
Снова потекли годы; мелькая, побежали месяцы — как спицы в тележном колесе. Колхоз, где работал Александр, был преобразован в совхоз; мать Александра вышла на пенсию, Марину выбрали депутатом сельсовета.
А Степан Гнеушев по-прежнему жил отдельно от всех. Давно закрылся тот лесопункт, где числился Степан сторожем, и нечего теперь было сторожить — технику перебросили в другое место, опустели пристань и лесосклады. Одни жилые бараки остались, унылые и почерневшие от дождей.
По-прежнему Степан разводил коз, а вдобавок начал охотиться. Отвозя в город пушнину и мясо, иногда заворачивал в деревню к Александру, чтоб переночевать.
