— Как это?
— А так. Под корень… — Степан блеснул яркими хмельными зрачками. — Я ведь все, что накоплено было, взял да в фонд обороны ухнул. Квитанцию показать? Все до копеечки!.. Ну, а в третий раз тяжеловато хозяйство подымать. Силы не те. Раньше ворочал за пятерых, а теперь едва-едва за троих…
— Может, лучше вам в деревню перебраться?
— Сюда, что ли? В колхоз?
— Конечно. Или все боитесь, как черт ладана?
— Эх, Сашка, — с улыбкой проговорил Степан, — кабы не эта война… всего б я добился, чего хотел. И тебя захомутал бы, и Маринку, и внуков. Уж поверь, сумел бы справиться! А нынче — поздно. Да и знаешь, интерес уже не тот…
— Вот и кончайте характер показывать. Ставьте крест.
— Меня, Сашка, никто еще на лопатки не клал. Веришь?
— Ну и что?
— А если положат, я помру тут же. Не перенесу. Плох ли, хорош ли, а вот такой я на свет уродился. И теперь так думаю: никого за собой не потяну, как хотите живите, но и я со своей дорожки не сворочу. Пускай один, но прошагаю ее до конца.
— Странный вы человек все-таки.
— Дак все люди странные. Оттого они и люди. Вот копается в земле самый смирный, самый покладистый, да вдруг бац! — двор продаст, балалайку купит…
Затоптал окурок, стукнул ладонями об колени. Сбоку глянул на Александра:
— А внучонок, Мишка-то, в меня пойдет.
— Почему так решили?
— Вижу. Бей его, ремнем лупцуй, а не захочет — дак не поклонится. Хор-рош мужик!
В первую послевоенную зиму Александр закончил курсы трактористов. В апреле получил старенький трактор «Нати», и началось это круговращение неотложных работ — посевная, сенокос, уборка, вывозка… Дни сливаются в месяцы, месяцы — в годы. Бежит время, и его стремительность ты замечаешь изредка, по каким-то отдельным приметам: вот сын уже пошел в школу, вот на вырубке, где ты деревья валил, уже новый лесок поднялся.
Несколько раз случалось Александру бывать в поселке на речке Расъю. Угасал знакомый поселок, хирел. Подросшая молодежь уходила работать на лесопункты, в сплавные конторы — «шла в кадры», как тогда выражались. А старики, получив разрешение, начали возвращаться на родину, в донские края.
Собрался ехать в свою станицу и Степан Гнеушев.
— Сашка, отпустишь Марину? Сперва только наведаться, место вспомнить, где родилась!
— А потом?
— Ей понравится, ты приедешь! После решите, где лучше!
— Я не поеду, папа, — сказала Марина.
— Не дури!..
— Не поеду. Не хочу я свою работу бросать. Не хочу расставаться с Сашиными родителями. И потом, если честно, меня и не тянет туда. Все я забыла, и все будет чужое.
