— Верно, — сказал Степан. — У меня коз десяток. Молока имею вдоволь, а поставки не плачу. Законно.
— Назло делаете?
— Я за что на гражданской-то воевал? — сказал Степан. — Я за справедливость воевал. Пускай в чем хошь меня после обманули бы, руками бы развели: «извиняемся, мол, просчетец вышел, нету тебе обещанного!» — я бы не пикнул. Но справедливость мне все-таки подавай. Ее за морем покупать не надо, долго строить не надо. Ее на всех должно хватить…
— А вы сами-то… всегда по справедливости делаете?
— Когда? — спросил Степан. — Раньше али теперь? На фронте я жизнь свою в грош не ставил. Была мне в этом корысть? Стреляный, саблями рубанный. Оттого только и выжил, что здоровья через край. Но ежели теперь мне по левой щеке ударили, я правую подставлять не согласен. Не за это я кровушку проливал… В общем, спорить с тобой мне излишне, объясняться тоже. Постановляем так: беру я тебя в хозяйство, а Маринка из дому не уйдет.
— А если уйдет все-таки? — спросил Александр.
— Не, — сказал Степан. — Попробует, дак я в дверях ее прищемлю, как кошку.
Этим же вечером Александр поговорил и со своими родителями.
— Я женюсь.
— Чего-о?! — Отец подшивал валенок и чуть палец шилом не проткнул.
— Женюсь.
— На ком это?! — подбежала мать.
— Есть одна девушка. Из поселка.
— Русская? — ахнула мать, всплескивая руками. — Из раскулаченных? На порог не пущу!..
— Чья она? — спросил отец.
— Степана Гнеушева дочка.
— Ну, вот это нашел, так нашел… Из всех грибов — самый червивый.
— Она что — выбирала себе отца?! — вскипел Александр. — Ее сюда маленькой девчонкой привезли! В чем она виновата?!
— Не виновата, правильно. Но только подумай, в какой обстановке она росла. Какие речи за семейным столом слышала. Ее кто воспитывал, кто учил?
— Ты же сам говорил когда-то: пусть их ребятишки на другую дорогу сворачивают! Но теперь хочешь эту дорогу закрыть?
— А я ничего и слышать не желаю! — закричала мать. — Ты сначала в армии отслужи! Эка, надумал: перед самым отъездом жениться! Вернешься, тогда видно будет!
Отец поспешно согласился:
— Это самое верное. Может, еще десять раз передумаешь и скажешь спасибо, что тебя отговорили.
Александр понимал, что рушатся последние надежды. Нет выхода. Впереди — беспросветность, и помощи ждать неоткуда. Он один против Степана Гнеушева, против родителей и, может быть, против самой Марины. Еще неизвестно, захочет ли она уйти из родного дома. Александр не успел ее спросить об этом. Вполне возможно, что Степан Гнеушев воспитал дочку на свой образец.
