— Как вам работается?
— Хорошо…
— Не трудно?
— Ведра, конечно, тяжелые, коридоры длинные, но все-таки ничего.
К вечернему чаю появляется Анатолий Романович.
— Докто’ п’ишел! — кричит им Обелин снизу.
Лиза стесняется своего начальника и жмется к стенке.
— Ах, и вы здесь? Очень рад.
— Вы ею довольны? — спрашивает Анна Александровна.
— Претензий нет, — отвечает доктор. Он смотрит на Лизу своими выпуклыми глазами и говорит ворчливо: — Садитесь же! Чего вы? — и продолжает разговор, начатый до их появления: — В одном я не согласен с Фергюсоном: не всякое «дурное поведение» — болезнь. То есть причиной дурного или странного поведения часто бывает болезнь, оно — проявление болезни. Но этим любят пользоваться хулиганы и озорники, которые кричат: «Я психический». Оправдывать их нельзя, и верить им нельзя. Тут не должно быть ошибки. У Фергюсона это от прекраснодушия.
— Вы очень добрый человек, — вздыхает Анна Александровна. — Сеня, подвинь ему варенье…
— Мне не всегда легко быть добрым, а еще труднее — добиться, чтобы весь коллектив разделил мои взгляды. Больных надо любить, а это не всем дано…
Он бегло взглянул на Лизу, и она подумала, что он говорит главным образом ей в назидание. «Он не знает еще меня. Я ведь думаю так же. Я-то могу работать в больнице. Я буду врачом». Ей хотелось бы сказать все это Решетникову, но она не решалась. Лиза была человеком по натуре мягким и робким. Только иногда, если задеть ее за живое, поднимался в ней гнев с неожиданной силой.
— …Надо стремиться к усовершенствованию душевного благополучия. Химия, психология, медицина — вот главные отрасли науки, призванные служить человеку, — говорит Решетников.
Поярков прошел мимо и не остановился. Лиза замедлила шаги, потому что у нее ослабели ноги. Они обернулись одновременно:
— Лиза? Я тебя не узнал.
Она знала, что это неправда, но не стала выводить его на чистую воду — Лиза стыдилась казаться обиженной.
— Почему ты здесь?
— Каникулы. А ты какими судьбами?
— Я теперь живу в Абакане. Я здесь работаю.
— Где?
— В больнице, санитаркой.
— Какая нелепость! К чему это? Разве нельзя найти работу почище? Я мог бы устроить тебя официанткой в ресторан. Или в театральный буфет. Хочешь?
— Нет.
— Там девочки не хуже тебя, тоже с десятилеткой. Одна даже стихи пишет.
— Нет, нет. Ты надолго?
— Скоро уеду. Я рад, что тебя встретил.
Они пошли рядом. Разговор был пустой. Ни о чем. Лиза начала было рассказывать, как умерла мать и как не повезло ей с институтом. Леня слушал ее рассеянно. После вспышки радости, после минутного головокружения мысли Лизы, отрезвев, с упорством возвращались к тому, что было, к тому, что будет, и она робко заговорила об этом. В глубине души она знала, что ее будущее не может быть связано с Поярковым, что она была для него лицом эпизодическим, и тем не менее появление его в Абакане соблазняло ее поверить невероятному — что он здесь ради нее.
