Дмитрий Николаевич вышел к чаю поздно. Обелины, должно быть, давно уже встали, и Арсений, нетерпеливо его дожидавшийся, даже как будто надулся:
— Ну, б’ат, го’азд ты спать. Я уже сотню дел пе’еделал.
— Извини, пожалуйста. Тебе не надо было меня ждать. Простите, Аннушка, вы, кажется, без меня и не завтракали?
Он подошел и поцеловал ей руку, лежащую поверх одеяла. Сегодня Анна Александровна выглядела свежее и моложе. Около ее кровати стояла палка, и она похвалилась, что «самостоятельно путешествовала в кухню».
— Это благодаря вам, Дима. Ваш приезд растормошил меня немножко. Мне так приятно с вами разговаривать. Вчера я ни о чем вас толком не расспросила… Да ведь времени у нас впереди много. Верно? Надеюсь, вы сегодня посидите со мной. Ведь нынче воскресенье, и вам следует отдохнуть с дороги. — Она просительно поглядела на Дмитрия Николаевича.
— Он пойдет со мной в теат’ на ’епетицию, — заявил Арсений.
Дмитрий Николаевич заколебался. Он ответил уклончиво:
— Надеюсь, на все хватит времени. Мне надо бы сегодня подыскать себе жилище…
— А ’азве ты не хочешь остаться у нас? Тебе не н’авится комната Алисы? Так ведь можно…
— Ну, что там может нравиться, Сеня! Ведь это почти кладовая. Но если Дима захочет остаться — это было бы чудесно, — мы займемся сегодня же ее благоустройством. Надо позвать Люсю — соседскую девочку — она вымоет и вынесет все лишнее в чуланчик.
Дмитрий Николаевич не знал, следует ли ему остаться здесь или поискать что-нибудь поближе к центру города, комфортабельнее. Но ведь сразу-то не найдешь, и он согласился:
— Если хотите, я останусь. Если не стесню вас.
За чаем Анна Александровна расспрашивала об Игоре, и Дмитрий Николаевич, отвечавший сначала нехотя, разоткровенничался:
— Должен признаться, что последнее время я мало им занимался. Он гораздо ближе к матери, хотя обычно, кажется, бывает наоборот — выросший сын сближается с отцом. Нет, у нас дружбы не получилось. Когда Игорь был маленьким, мы с Женей говорили «мы» о себе и «он» о нем. Теперь уже давно о себе я думаю в единственном числе, теперь стало «я» и «они».
Арсений засмеялся, Анна Александровна покачала головой:
— Это скверно. Мне почему-то сразу показалось, что ваш приезд как-то связан с этим…
— Нет, нет, — запротестовал Дмитрий Николаевич. Разубедить в этом ему хотелось главным образом себя самого. — Я люблю Женю, а Игоря — не очень. Знаете, я иногда гляжу на него даже с удивлением: неужели я родил его?
— Да, ’одственник он тебе, — смеялся Арсений.
